Он решил еще немного вздремнуть, пока готовят завтрак. Приятно было, когда о тебе так заботятся…
В тот же день доктор Пайлер объявил набор добровольцев. О Макниле он не стал сообщать, только попросил полковника сказать, что опыты с животными прошли успешно.
Добровольцы получили на ленч банано-груши, подозрительно попробовали их, а потом съели все без остатка и заявили, что на вкус они превосходны.
На следующее утро все они почувствовали слабость и вялость.
Через тридцать шесть часов все были мертвы.
– Кислородное голодание, – сердито сообщил Смазерс, проведя вскрытие.
Бродерик Макнил в тот же вечер с удовольствием уплел банано-груши, даже не подозревая, что трое его товарищей умерли от такой пищи…
Химик доктор Петрелли взглянул на фрукт, который держал в руке, крепко выругался и с размаху хватил им об пол. Кожура плода треснула, во все стороны брызнул сок, растекаясь по серому пластику.
– Похоже на то, – визгливо выкрикнул он, – что этот несуразный идиот один дождется прилета корабля! – Он повернулся к Смазерсу, который прилип к бинокулярному микроскопу. – Послушайте, чем он отличается от нас?
– Понятия не имею! – не отрываясь от микроскопа, рявкнул Смазерс. – Ясно, что чем-то отличается, вот и все.
Петрилли с трудом взял себя в руки.
– Очень смешно, – огрызнулся он.
– Совсем не смешно, – огрызнулся в ответ Смазерс. – Любые два человека чем-то отличаются друг от друга. Вы и сами это знаете. – Он оторвался от микроскопа и уставился на химика. – Во-первых, у него кровь типа АВ, а у добровольцев была другая. Может, именно это защищает его от какого-то яда из этих фруктов? Не знаю. Может, у добровольцев аллергия на какую-то белковую субстанцию в этих фруктах? Тоже не знаю. Может, его пищеварительный процесс разрушает яд? И этого не знаю. Думаю, это связано все-таки с его кровью, но даже в этом совершенно не уверен. Лейкоцитов у него чуть выше нормы, красных телец, наоборот, чуть меньше, гемоглобина, как показывает колориметр, тоже многовато. Но всего этого недостаточно, чтобы причинить ему какой-то вред. Возможно, у него есть какой-то энзим, который подавляет способность клеток поглощать кислород… Возможно все, что угодно!
Ученый прищурился и пристально взглянул на Петрелли.
– А зачем вы отделили мякоть от плода?
– Там ничего не найдешь, – раздраженно ответил химик. – Яд может присутствовать там в микроскопическом количестве. Знаете, сколько надо ботулина, чтобы убить человека? Долю миллиграмма!
Смазерс взглянул на него так, словно собирался назвать точную цифру, и Петрелли перебил его:
– Если вы считаете, что кто-то может выделить неизвестный органический компонент из…
– Джентльмены! Прошу вас! – резко вмешался доктор Пайлер. – Я понимаю, что нервы у всех на пределе, но ссориться ни к чему. Доктор Смазерс, что показал последний осмотр Макнила?
– Ну, что я могу сказать? Он в полном здравии. А почему – я не знаю, – сухо ответил врач.
Пайлер постучал по листам бумаги.
– Думаете, это из-за витаминов?
– Думаю, да, – кивнул Смазерс. – По словам доктора Петрелли, в этих фруктах нет витамина А и В1. Наш подопытный питается только этими плодами вот уже четыре недели, а значит, должен испытывать их недостаток… Однако этого не происходит.
– Никаких признаков? – уточнил доктор Пайлер. – Никаких симптомов?
– Никаких признаков… Во всяком случае, ничего необычного. Конечно, он получает недостаточно белка, но все мы тоже. – Смазерс погрустнел. – Но вот симптомов у него много.
Доктор Петрелли поднял свои жиденькие брови.
– А чем отличаются признаки от симптомов?
– Признак, – раздраженно пояснил Смазерс, – заметен не только пациенту, но и любому другому человеку. Раны, опухоли, воспаления, перебои пульса и тому подобное. А симптом – это субъективное ощущение самого пациента: боли, тошнота, головокружение, «мушки» в глазах. Так вот, у Макнила проявляется много самых разных симптомов. Беда в том, что, как указано в его личном деле, он страдает ипохондрией. Поэтому трудно понять, какие симптомы носят психосоматический характер, а какие вызваны фруктами.
– Беда еще и в том, – сказал Петрелли, – что мы имеем неопределенное заболевание, вызванное неопределенным веществом, которое нейтрализуется чем-то неопределенным в организме Макнила. И у нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы все это определить. Чтобы справиться с подобной проблемой, даже самой современной лаборатории потребовалась бы пара лет.