Я радостно киваю, и вы вдруг хотите уточнить, как этот викторианский джентльмен столь демократических взглядов относился к Америке, которая тогда была воплощением молодой демократии? Возможно, ваш вопрос вызван тем, что вы вспомнили – наш неназываемый пока джентльмен ездил, по примеру Диккенса, со своими лекциями в Америку, а хлестких «Американских заметок» в его библиографии не видно. Ох, все же ваше благое намерение отложить планшет на время беседы осталось лишь намерением...
Но я даю вам честный ответ: Америка нашему джентльмену очень понравилась! Он, который так хорошо описал подъем семейств к социальным вершинам в течение нескольких поколений, восхищался тем, что в Америке энергичный человек может разбогатеть за несколько лет, что американские девушки имеют право на свое мнение и могут его свободно высказывать, что прислуга не лебезит, а делает свою работу.
Разумеется, он видел и недостатки Америки; но предпочел вообще не заработать на своих американских впечатлениях, чем неизбежно высказаться о проблеме рабства и предать гостеприимство радушной к нему страны.
Я вижу, вы морщитесь от такого «попустительства». Мы так давно привыкли к мысли, что рабство ужасно, что забыли века, когда эта мысль с трудом отвоевывала себе право быть замеченной. Наш джентльмен поступил как хороший гость – в частной жизни мы всегда предпочтем вежливого гостя пылкому обличителю, не так ли? – а потом, вернувшись на родину, попытался баллотироваться в парламент. Кстати, он сделал это за свой счет, предпочтя потерять деньги, чем право свободно высказываться, как было бы, если бы его предвыборную кампанию оплачивала одна из партий.
То есть, вернувшись домой, он не стал рассказывать, как плохо у соседей, а попытался начать ремонт своих стен. Разве это не более достойно, чем, побывав в гостях, осуждать и обсуждать, сидя в перекошенном кресле и глядя на трехлетний слой пыли на люстре?
Теперь моя очередь задать вопрос, на который я и боюсь, и хочу получить ответ: если судить по этому отрывку, автор заслуживает звание циника?
О, как меня радует ваше удивление! Вы говорите, что рукой автора водило возмущение сатирика, а не циничное желание посмеяться над людской глупостью. Но я прошу вас объясниться подробней.
Ну что ж, отвечаете вы, насмешка была бы бледней, изысканней, безнадежней. Там, где есть возмущение, есть и вера в перемены, насмешка – это отказ, но возмущение – это призыв. Знаете, есть в этом коротком отрывке, который вы сунули мне под нос, некий проповеднический пыл, ну, вы понимаете: не будет ни эллина, ни иудея, ни лесника, ни принца...
А вы знаете, что Теккерей называл сатириков «проповедниками по будням»?! – выпаливаю я свой секрет Полишинеля, и мы вместе радуемся такому совпадению.
Но, если Теккерей таков в этом коротком отрывке, почему за «Снобов» и «Ярмарку тщеславия» его окрестили циником? (В его «Снобах», кстати, есть прообраз будущей великолепной Бекки, многотерпеливого Доббина и многих других его героев.)
Возможно, потому что он не льстил читателю своих времен: он показывал власть случайностей, власть низкого над высоким, мелких тиранов и такую же мелкую добродетель повседневной жизни.
И читатели того времени ухитрились не заметить, что на его героев падает отблеск истинной красоты только когда они любят: грубиян Родон Кроули завоевывает наши симпатии как отец, исступление бесхарактерной Эмилии после отбытия Джорджа невольно вызывает к ней сочувствие, и мечты скучной, черствой, чванной старой девы мисс Осборн о появлении племянника в доме делают ее неимоверно трогательной...
Но то были читатели-викторианцы и критики-викторианцы, когда читателю вместе с неприятными истинами в тексте сразу предлагалась пилюля из лести, а Добро и Зло рисовалось гротескными образами в одну краску.
Читатель нашего времени другой, не правда ли?..
И все же «Ярмарка Тщеславия», opus magnum Теккерея, – очень печальная книга.
Да, она невероятно увлекательна, она блестит и сверкает, она современна и «сериальна», потому что и публиковалась именно как книжный сериал, с хорошим «крючком» в конце каждой главы, а остроумная и бессердечная Бекки Шарп – очень модный персонаж-трикстер (хотя, когда это трикстеры выходили из моды, если подумать?).
Конечно, автор не обязан улещать нас, как малых детей, но, прочитав, какое неуютное и несправедливое место наш мир, невольно впадаешь в меланхолические и мизантропические раздумья. И чем ярче и убедительней гений автора, тем глубже читательская меланхолия. Что это за жизнь такая, когда добрые люди в старости вынуждены беспомощно доедать, донашивать, доживать, а плуты и негодяи до поры до времени бесстыдно наслаждаются своим успехом?