– А как ты думаешь? Может ли древняя символика соотноситься со всей этой современной ерундой и принятыми в обществе ритуалами?
– Да, прости. Необдуманный вопрос. Что еще, Мерлин?
– Сладость, очарование, тонкость.
– Что еще?
– Понимание, внимание, чуткость.
– Что еще?
– Символ сокрытия ценного содержания в исключительно твердой, почти непроницаемой оболочке.
– И?
– Чистота, девственность, женские половые органы, непорочное зачатие.
– И? Что еще? Почему, черт возьми, ты заставляешь меня повторять это каждый раз, глупая девчонка?! Говори сразу или не говори вовсе!
– Vesica piscis. Рыбий пузырь. Образование от пересечения двух кругов одинакового радиуса, наложенных так, что центр одного лежит на окружности другого. Основа цветка жизни или семени жизни.
– Хорошо. Поздравляю, ты неплохо научилась зубрить мои лекции. Сейчас проверим, научилась ли ты чему-нибудь еще. Давай, сделай мне его.
– Что сделать?
– Миндаль, конечно! О чем мы все это время говорили, Иисусе сладчайший?! Тебе известна его суть, следовательно, как волшебнице тебе подвластна его природа. Вырасти миндальное дерево.
– Здесь, на промерзлой почве, под снегом?
– А какая разница? Боишься приложить больше усилий? Да, дорогая моя, сотворить что-то новое – это тебе не чужие лица воровать.
Платить приходится за все и за его учение тоже. Но цена, вынуждена признать Моргана, существенно ниже. Тело принимает в себя магию стихий почти без сопротивления, и она всего единожды лишается чувств.
– Мне трудно удерживать тепло на холоде, – жалуется она, потея от натуги. – Давай попробуем в подходящем климате?
– Нет. Сосредоточься, как следует, и ты сможешь зажечь солнце. Контроль – это акт воли, девчонка!
На миндальном дереве почему-то вырастают крысы.
Черт возьми.
– Слушай, – говорит Мерлин. – Если хочешь обладать знанием, сначала нужно научиться слушать.
Место, в котором они находятся, выглядит таким пустым, как будто с этой части мира содрали кожу и мясо, остались лишь выбеленные временем кости самой земли. Ночное небо так высоко, что не достать взглядом, только звезды видны отчетливо, они выглядят слишком яркими и угрожающе большими, но черные провалы между ними пугают сильнее, ибо они необъяснимы.
Моргана смотрит вверх-вверх-вверх и вдаль-вдаль-вдаль, и все вокруг нее немо, и она думает о том, что тьма вечна и изначальна.
Ей приходится сглотнуть комок в горле, чтобы заговорить.
– Здесь нечего слушать. Пусто.
– Именно, – живо откликается Мерлин, он вообще выглядит удивительно живым, как будто очутился наконец в своей среде, в своей атмосфере.
(Моргана выучила новые слова).
Он с силой нажимает на ее плечи, заставляя опуститься на землю, и она садится, скрестив для удобства ноги. Волшебник устраивается рядом с нею в той же позе, закрывает глаза, его лицо уплощается и пустеет, и Моргана знает, что никаких других указаний больше не последует.
«Слушай».
Остается делать то, что он велел.
Она опускает веки, отрясая крошки света с ресниц, и начинает дышать так, чтобы замедлилось движение внутри ее тела, чтобы застыли мысли внутри ее черепа, чтобы стерлись узоры, и развязались узлы, и осколки сошлись в единое целое («одно, к которому вернулось другое, обретает целостность»), и постепенно грубые швы, соединяющие элементы реальности, разглаживаются. Земля превращается в траву, трава превращается в дерево, дерево превращается в камень, камни превращаются в звезды, небо превращается в море, а море превращается в Моргану, сквозь которую идет поток Силы, позволяющей сделать небо красным, звезды – морской галькой, блестящей от солнца и воды, превратить воду в вино, а вино – в кровь.
У этой Силы есть имя, в мире старых богов ее называли «магией», в мире нового Бога она станет частью историй, сказаний, песен и легенд и в конечном итоге поменяет свою природу, преобразится, но не так, как змея, сбрасывающая кожу, а как вещество, преодолевающее энергетический барьер в хаосе сталкивающихся частиц (Моргана выучила суть новых слов).
«Слушай».
Ее тело и разум лишаются границ, становясь небом и камнем, деревом и травой, кровью и красным цветом.
Чтобы стать (всего лишь на краткое мгновение) всем, сначала нужно сделаться – ничем.
И тогда Моргана слышит.
Благовония с вонючим сизым дымом сменяются на другие, сладковато пахнущие травой.