– Может, смерть отца так его травмировала, что он не хотел об этом писать? – предположил Е.
– Да, но есть и другие вещи, которые он скрывает. Мне думается, семья Чжу предприняла кое-какие шаги, чтобы завладеть бо́льшими средствами, чем им полагалось. Почему он не пишет об этом? Не могу утверждать с уверенностью, но, скорее всего, напиши он правду, мы узнали бы, что собственность поделена нечестно.
Янь перевел дыхание и продолжил:
– Я бы добавил еще две вещи. Во-первых, умерли девять человек, так или иначе связанных с Чжу Чаояном. При этом ни одно из этих убийств не связано с ним напрямую. Во-вторых, в момент, когда Чжан почти реализовал свой план, его зарезал мальчишка, которого он только что отравил. Вы еще можете принять это за чистую монету, но я-то знал Чжан Дуншэна! Он никогда не допустил бы, чтобы его собственный нож был использован против него.
– Так вы думаете, что Чаоян написал целый дневник заранее и специально позволил полиции прочитать его?
– Да, это моя гипотеза. Столько людей умерло – а мы полагаемся только на его версию событий…
Е пролистал копию дневника, качая головой.
– Не мог он все это придумать! Тут слишком много подробностей. К тому же тут есть куски, где говорится о его внутренних переживаниях.
Янь был согласен с Е в том, что вряд ли дневник полностью сфабрикован. Для капитана это все решило.
– У вас могут быть подозрения, но это не доказательства. Надо быть ясновидящим, чтобы такое придумать. Он должен был заранее знать, что Чжан попробует отравить их, что яд будет в газировке, что Дин Хао попытается ударить Чжана ножом, что Дин Хао и Ся Юэпу умрут, а он один останется в живых. Чжан ведь не сказал бы Чаояну, где яд, так?
– Вы правы, – кивнул Янь. – Чжан никому из них не сказал бы, что яд будет в газировке. С позиций логики у меня больше нет причин подозревать Чаояна.
Е выдохнул с облегчением. Мысль о том, что дневник мог быть написан специально для полиции, испугала его. Как мог тринадцатилетний ребенок проявить столь злонамеренную предусмотрительность?
– Вы вернули ему дневник? – спросил Янь.
– Нет, он хранится здесь, в участке. В сейфе для вещдоков. Чаоян согласился пока оставить его у нас.
– А можно мне взглянуть на него?
– Он ничем не отличается от копии, которую вы прочли.
Янь обезоруживающе улыбнулся.
– Мне просто хотелось бы посмотреть на оригинал.
– Ладно, – сказал Е. Он сделал короткий телефонный звонок, и младший офицер внес дневник в кабинет.
Янь тщательно его изучил. Страницы выглядели старыми и были так пропитаны чернилами, что слегка коробились. Ошибки и кляксы были такими же, как на копии. Янь слегка повернулся и повысил голос, чтобы замаскировать негромкий звук, который собирался произвести.
– Чаоян, наверное, очень прилежный ученик, раз столько месяцев поддерживал привычку вести его. Тут не меньше двадцати тысяч иероглифов!
– Он – лучший в своем классе и во всей школе. Самый дисциплинированный школьник, какого я видел.
– Тогда это все. Спасибо, – сказал Янь, возвращая дневник младшему офицеру.
Тот взял его – и внезапно вздрогнул всем телом.
– Ой! Куда делся уголок страницы?
Он показал дневник капитану Е – уголка второй страницы действительно не хватало.
– Так уже было, когда я его взял, – сказал Янь.
– Ты порвал его, пока нес сюда! – закричал Е, глядя на своего помощника. – Как можно быть таким растяпой? Если такое еще хоть раз повторится, пеняй на себя!
Напуганный офицер поспешно вышел из кабинета. Янь почувствовал себя немного виноватым.
– Я хотел попросить еще об одном одолжении. Можно мне поговорить с Чаояном лично?
– О чем это? – Е прищурился.
– Я не буду нападать на него, обещаю. Если хотите, можете присутствовать.
83
1 сентября
Чаоян с матерью приехали в полицейский участок. Поскольку это не был официальный допрос, Чжоу села подождать в пустой переговорной, пока Янь задаст мальчику несколько вопросов.
– Здравствуйте, дядюшка Е, – вежливо поздоровался Чаоян.
Капитан улыбнулся и налил ему стакан воды. Мальчик явно очень ему нравился. Чаоян вгляделся Яню в лицо и, похоже, узнал его.