Е Чимин опоздала. Входя в класс, она бросила на Чаояна злобный взгляд, но ничего не сказала. Села за парту, открыла учебник и начала читать.
– Почему это Е Чимин так на тебя зыркнула? – прошептала Лина.
– Понятия не имею.
– Учебный год только начинается. Тебе лучше держаться от нее подальше.
– Буду просто игнорировать ее.
– Отличный план.
Наступало время линейки; госпожа Лу вывела учеников на спортивную площадку. Когда Чаоян выходил из класса, то услышал за спиной тоненький голосок:
– Это ты виноват.
Он развернулся и, наткнувшись на ледяной взгляд Чимин, закатил глаза.
– Что еще?
– Не хочешь признаваться, что это ты? Очень хорошо, – сказала Чимин, встряхнув головой. – С этого момента оставляю тебя в покое. И ты меня не трогай.
– О чем ты говоришь? Я тебя и не трогал.
– Как же! – Чимин ускорила шаг и оставила Чаояна позади.
Они вышли на площадку, где уже топтались другие классы. Чаоян встал в строй, но поодаль от остальных. Он думал про Пупу, про Дин Хао и про то, как здорово было каждый день ходить читать в книжный магазин. У него вырвался легкий вздох.
Двое его друзей погибли.
Больше у него друзей не будет.
Отец Пупу не получит ее фотографию.
Горло схватил спазм. Чаоян посмотрел на солнышко, и ему стало немного легче.
Новый учебный год. Новый день. И он – новый человек.
За оградой школы стоял мужчина средних лет в очках, с бровями, сдвинутыми на переносице. Он сразу заметил Чаояна – тот держался в сторонке от остальных детей. Один, как и всегда.
Янь потянулся за телефоном. И прочитал сообщение:
Профессор Янь, анализ образца бумаги, который вы прислали вчера, показал, что текст был написан в течение последнего месяца. С технологиями, которыми мы обладаем, более точно установить невозможно.
– Вот и ответ, – пробормотал профессор себе под нос.
Он оторвал уголок с записью, которую мальчик якобы сделал в декабре, девять месяцев назад, и отправил в криминологическую лабораторию к старому другу, попросив о небольшой услуге. Гипотеза Яня подтвердилась: Чаоян писал дневник для полиции. Блокнот был не новый – он использовал тот, который начал несколько лет назад. Так дневник выглядел более убедительно. Вот только Чаоян не учел, что существуют методы, позволяющие определить по чернилам, когда примерно они были использованы.
Какая доля записей в дневнике была сфабрикована?
Уж точно не все целиком.
Полиция проверила факты, и они оказались точными.
На месте гибели Чжу Цзинцзин остались отпечатки пальцев, принадлежавшие Ся Юэпу и Дин Хао, но никаких доказательств присутствия там Чаояна. Он был в классе, когда погибли его отец и мачеха – снова его не в чем было винить. Детали загадочной смерти Чжан Дуншэна, Ся Юэпу и Дин Хао полностью совпадали с его показаниями.
Так зачем ему понадобилось писать дневник?
Этого Янь не знал.
Больше всего его потрясло вот что: если дневник был поддельным, то Чаоян предвидел, что произойдет в квартире Чжана. Но откуда он мог знать, что убийца попытается разделаться с ними, что яд будет в газировке, что Пупу и Дин Хао умрут от отравления цианистым калием, и, самое главное, что Дин Хао зарежет Чжан Дуншэна?
У Яня не было никаких объяснений.
Он знал, что в чем-то Чаоян солгал. В конце концов, дневник-то подделан!
У Чаояна имелась тайна, которую ему придется хранить до конца жизни.
Подтверждает ли то, что весь дневник был написан за прошедший месяц, причастность Чаояна к убийствам? Ведь нет никаких доказательств, что он замешан в них. Да и в любом случае ему всего тринадцать, и его все равно не накажут строго.
Если Янь раскроет его секрет, то проделает дыру в защитном панцире, который нужен каждому человеку, чтобы пройти через жизнь. Психологически Чаояну придется жить не только с теми ужасными поступками, которые он совершил, но и с клеймом убийцы. Янь был глубоко взволнован. Как Чаоян справится, если окружающие станут смотреть на него со смесью настороженности и страха? Как он отреагирует? Сможет ли получить образование и устроиться на достойную должность?
Из динамиков на площадке зазвучал государственный гимн. Дети вытянулись в струнку. С неба светило солнце. Чаоян запрокинул голову, подставляя лицо лучам. С того места, где стоял Янь, все дети казались здоровыми, счастливыми и полными надежд.