Ван Хайчэну казалось, что его посадили в консервную банку. Когда во время еды в университетской столовой он повстречал директора Ли, то уселся рядом и хотел поболтать с ним и кое на что пожаловаться. Но стоило тому понять, что Ван Хайчэн сейчас что-то выложит, он поспешно замахал руками, не давая начать.
– Не выходите в Интернет, если имеете дело с секретами, и не имейте дела с секретами, если выходите в Интернет, – сказал ему директор Ли. – Я в группу не вхожу, а вы повнимательнее ознакомьтесь с правилами конфиденциальности.
Ван Хайчэн был потрясен. Он разделался со своим обедом так быстро, что даже не вспомнил потом, что ел. Группа все еще пыталась приспособиться к переменам, а тектос вовсе не собирался приспосабливаться к человеческому ритму, и вот так, занимаясь собственными делами, они потихоньку раскрывали истинные лица.
В то время эти девяносто семь тектосов все еще рассматривали как девяносто семь одинаковых единиц.
Первой разницу между ними заметила инженер-ядерщик по имени Ма Цинь. Раньше ее работа перманентно пребывала в состоянии простоя. С тех пор как она присоединилась к рабочей группе, она не могла помочь с биологическим процессом, но тогда ей и не о чем было беспокоиться. Однако после прихода нового руководства, когда ей впервые пришлось отчитываться об исследовательском плане и ожидаемых успехах этого проекта, а также проанализировать необходимость своей работы, Ма Цинь немного запаниковала. Она совершенно не представляла, что можно придумать.
Оказавшись в безвыходной ситуации, Ма Цинь решила провести исследование по выявлению излучения тектосов. На самом деле, прежде, в их прозрачную фазу, в лаборатории установили высокочувствительное оборудование для обнаружения радиоактивности, но оно так и не пригодилось, поэтому его быстро демонтировали.
Но после одиннадцати часов вечера в день сдачи плана произошла очень странная вещь: Ма Цинь подняла руку, чтобы взглянуть на часы, и ей показалось, что стрелки слабо светятся. Она носила кварцевые Swatch'и с люминесцентным покрытием на стрелках. Принцип его действия был предельно прост: после поглощения определенного количества высокоэнергетических лучей оно излучало фосфорический свет. Вообще говоря, любые флуоресцентные материалы заряжаются частичным ультрафиолетовым солнечным светом в течение дня. Но у Ма Цинь часы были очень дешевые, а покрытие – почти бесполезное, и после захода солнца оно могло светиться лишь около часа.
Но к этому времени уже давно стемнело. Будь на ее месте кто-нибудь другой, это обстоятельство, скорее всего, осталось бы незамеченным, но Ма Цинь все-таки занималась ядерной физикой и на радиационные явления у нее был наметан глаз. Она удивилась, прикрыла циферблат рукой, ее подозрения подтвердились – люминесцентная краска светилась, причем намного ярче, чем обычно. Что-то изменилось.
Ма Цинь схватила портативный счетчик Гейгера и ворвалась в лабораторию в поисках источника излучения. Вскоре нашла цель – это был не тектос, а тигель, отлитый из чистой платины.
Никто не знал, когда эту штуку принесли в лабораторию, ее никогда раньше не использовали. Не знали также, почему и чем она оказалась загрязнена. Лабораторию немедленно изолировали и почистили, а платиновый тигель изъяли для исследования.
Но не прошло и пяти минут, как Ма Цинь поняла: что-то не так. В лаборатории тигель испускал бета-лучи, но после того, как его вынесли, они сменились гамма-излучением.
– Что за чертовщина! – Ма Цинь несколько раз все перепроверила и поняла, что дело действительно не в аппаратуре, и вот тогда осознала всю серьезность проблемы.
Платина-195, элемент номер 78. В каждом атоме платины семьдесят восемь протонов и сто семнадцать нейтронов – это самый химически стабильный элемент с нулевой радиоактивностью. Именно потому, что его физические и химические свойства стабильны, в лаборатории для высокотемпературных экспериментов используют платиновые тигли.
В радиационно-черной комнате Ма Цинь убедилась, что тигель продолжает испускать слабые гамма-лучи, и из лаборатории вынесли все другие предметы. Ма Цинь взяла его и, вооружившись прибором для измерения радиации, отправилась назад к тексосам. На входе тигель все еще испускал гамма-лучи, но чем ближе оказывался к своему прежнему месту, тем слабее они были, а после того, как его вернули на место, излучение медленно превратилось в бета.