Он не особо задумывался, когда отправлял сообщение Бай Хунъюй, все казалось таким естественным. Но когда девушка вышла, его все начало одолевать смущение, а желание сбежать становилось все сильнее и сильнее, и чем больше он думал об этом, тем больше чувствовал, что поступать так неразумно.
Молодой одинокий доцент пригласил студентку в дом, который только что купил, о чем он вообще думал? Такое себе «ничего страшного».
В семь часов утра Ван Хайчэн спозаранку примчался в бюро недвижимости, а вместе с ним адвокат Ма, чтобы завершить процедуру принудительной передачи недвижимости при содействии судебного пристава. Он осторожно потрогал ту самую маленькую книжечку, чувствуя себя крестьянином, который после тяжелого года пахоты наконец-то срезал золотые колосья пшеницы. И хотя колосок был колючим, а сам жест провинциальным и даже позорным, он не мог не прикасаться к нему снова и снова, и даже если бы положил его в сумку, то все равно машинально тянулся бы к нему. Усевшись в машину, уже через две секунды он начал переживать, на месте ли сертификат, вдруг только что забыл в офисе и не взял? И снова прикасался к нему. А через минуту после этого забеспокоился, не выпал ли тот, когда он открывал сумку, поэтому снова тянулся в ее недра и снова гладил книжечку. Припадок обсессивно-компульсивного расстройства повторялся снова и снова, до тех пор, пока все не оказалось под замком, впрочем, и тогда Ван Хайчэна не до конца отпустило.
Впервые за столь долгое время он не думал о тени таинственного Конструктора над своей головой. После полудня как-то совершенно обыденно решил, что нужно позвать Бай Хунъюй и сходить в дом, который наконец получил. И именно в это время в голове у него началась путаница, поскольку Ван Хайчэн не мог понять, действительно ли имел в виду что-то еще. Правда ли никогда ни о чем таком не думал, или подсознательно чувствовал, что с появлением дома у него появился какой-то статус, и теперь он мог высказать мысли, которые не мог озвучить раньше?
Мужику за тридцать, а стесняется, как пацан, у которого только начал расти кадык, и при этом уже нет мальчишеского бесстрашия. Ван Хайчэн ненавидел себя. Что бы он ни собирался сделать, ну можно же было хоть какое-нибудь решение уже принять? Какое угодно – любое сойдет!
Бай Хунъюй шла к нему через кампус, ее длинные волосы развевал морской бриз, черное платье со съемным воротником открывало точеные плечи и изящные ключицы золотисто-пшеничного цвета, а юбка была короче, чем обычно, чуть выше колена. Это платье совершенно отличалось от того, что она надевала в лаборатории, и сердце Ван Хайчэна учащенно забилось. Она подошла к нему с радостным возгласом:
– Подарок! Поздравляю, босс! – и с этими словами обеими руками протянула ему коробку. – Это для квартиры, злых духов изгоняет.
Поймав его взгляд, Бай Хунъюй воодушевленно раскинула руки и повертелась, показывая ему платье.
– Как вам? Это я для вас постаралась, специально оделась покрасивее, чтобы из нового дома нечисть выгонять! В университет такое жалко надевать.
Ван Хайчэн смущенно глянул на нее, выдавил застенчивое: «Гм» и поспешно открыл подарок, чтобы отвлечь внимание. Это был цилиндр длиной чуть меньше метра, и, вскрыв его, Ван Хайчэн увидел внутри огромную, красиво напечатанную картину. Рук хватило, чтобы развернуть холст лишь до половины, и хотя он не мог увидеть ее целиком, все же с первого взгляда узнал, что там изображено.
Это была звездная карта той самой области на расстоянии тысячи четыреста световых лет от Земли, той галактики, где, предположительно, находилось облако Дайсона, источник открытия, положившего начало проекту «Звезды».
– Там, где началось наше чудо, – Бай Хунъюй пританцовывала от радости. – Если однажды вы получите Нобелевскую премию и к вам придут гости, сможете указать на эту картину и рассказать им о былом!
Но Ван Хайчэна зацепила первая фраза. «Наше»? В смысле – «наше»? Не смея слишком много думать, он поспешно убрал картину и серьезно поблагодарил ее.
Когда они зашагали к выходу, Бай Хунъюй спросила:
– Босс, как вы думаете, для чего может пригодиться последний тектос?