Сейчас 10:55. Дома в это время я бы уже перевернула диванные подушки, открыла окна и подняла ковры, как и всегда по субботам. Как мама справится со всем этим одна? Ей постоянно не хватает воздуха. К тому же она настолько хрупкая, что каждый раз, когда она наклоняется, кажется, будто она может сломаться. Тут до меня доходит: я же еще не сказала ей, что доехала. Решаю отправить сообщения ей и Бернардо. Пишу, что у меня все хорошо, и добавляю: «Здесь прекрасно!» А Бернардо я еще посылаю фотографию дерева с почти распустившимися почками и интересуюсь: «Как дела в Алассио?» – хотя и так знаю ответ.
Он с друзьями сейчас пьет кофе в баре, и они обсуждают, куда поехать: на Bagni Londra или на Ideale[24]. У Бернардо имеется кабинка для переодевания на первом пляже, у остальных – на втором. На Bagni Londra играют в мини-футбол, на Ideale волейбольная сетка растянута прямо над морем. На первом бесплатный Wi-Fi, а на втором можно взять в аренду водный велосипед. Они никогда не спрашивали моего мнения. С другой стороны, единственная разница для меня – это цвет зонтов, в остальном оба пляжа кажутся абсолютно одинаковыми: везде толпы людей, раскаленный песок, музыка в любое время и вечно занятый туалет.
При условии максимальной концентрации я могу решать судоку в обоих местах. Поэтому, даже если бы меня спросили, я бы ответила, что мне все равно.
– Прошу прощения! – восклицает мужчина, тормозя на велосипеде в нескольких шагах от меня.
У него длинные рыжие волосы, собранные на макушке в луковицу, и очень густая борода. На нем шарф шотландской расцветки, клетчатая рубашка лососевого оттенка, синие вельветовые брюки, на лице – круглые очки в металлической оправе, а на ногах – высокие ботинки.
Он слезает с велосипеда и делает шаг в сторону книжного магазина. Появляется парень в берете и бросает ему связку ключей. Тот хватает их на лету, открывает окрашенную в зеленый цвет дверь и исчезает внутри с велосипедом на плече. Я слышу, как он поднимается по лестнице.
Я перечитываю записку. Встаю, чтобы проверить еще раз вывеску и адрес. Сомнений нет – я нахожусь в правильном месте.
8
– Café au lait?[25]
Молодой человек в берете протягивает мне чашку, в которой до краев налита жидкость орехового цвета.
Магазин настолько переполнен, что мне пришлось сдвинуться на самый край скамейки, чтобы освободить место для желающих отдохнуть покупателей.
Здесь останавливаются даже группы туристов с гидами, которые всегда рассказывают одну и ту же историю. «Шекспир и компания» – это книжный, основанный Джорджем Уитменом в 1951 году. Изначально магазин назывался «Мистраль», но в 1964 году, к четырехсотлетию со дня рождения Шекспира, владелец сменил название на «Шекспир и компания». Сделал он это в честь легендарной книжной лавки на улице Одеон, основанной в 1919 году Сильвией Бич. Ее часто посещали такие знаменитости, как Хемингуэй, Джойс и Фицджеральд. Этот магазин книг на английском языке стал местом притяжения для Генри Миллера, Анаис Нин, Уильяма Берроуза. Тут до сих пор проводят мероприятия с участием громких на литературном поприще имен, принимают молодых художников и начинающих писателей со всего мира.
Тем временем туристы продолжают фотографировать, и я то и дело попадаю в кадр. Я опускаю взгляд в надежде остаться незамеченной.
– Как тебя зовут? – спрашивает парень, ожидая, что я сделаю глоток из предложенной мне чашки.
У него огромные голубые глаза, высокий лоб и плоское, почти квадратное лицо. Полная нижняя губа, немного выдающаяся вперед, придает ему забавный вид, контрастирующий со смекалистым взглядом.
Мне очень хочется кофе, но чашка в моих руках совершенно холодная, а на ее краю скопилась грязь. Я пока предпочту оставить свою аптечку нетронутой.
– Олива? – Он наклоняет голову. – Как плод оливкового дерева?
– Это имя латинского происхождения.
– Veni, vidi, vici.
– Вообще-то это мой прикол.
– Прикол? Я говорил серьезно. – Он отпивает из своей чашки.
Я смеюсь. Сложно сказать, сколько ему лет, но, должно быть, он моложе меня.
– Олива… Мне нравится. А меня зовут Виктор Пол Споле, – говорит он, пожимая плечами, – что по-датски означает «маленькая победоносная катушка». – Он смотрит на меня. – Как говорили древние римляне? Nomen omen? Имя – это судьба.
– И какова же она, наша судьба? – спрашиваю я, отчасти лишь бы что-то сказать, отчасти чтобы попрактиковать английский. И лучше, чтобы он говорил, а мне оставалось слушать.