– Что ты сказал? Что ты сделал со своим членом? Ты совсем двинулся? Снова напился и повел себя как ребенок! Как можно в одиночку принимать такое решение?
Если мама начинала использовать грязные словечки, это означало, что их ссора перешла из разряда «предупреждение» в разряд «тревога».
– Да, я сам все решил и пошел на это совершенно добровольно! Я сделал это потому, что знал: ты тоже останешься довольна, ведь теперь я не смогу черт-те где черт-те чем заниматься, как ты говоришь. Тебе не нужно будет за мной следить, и я наконец-то избавлюсь от твоего контроля.
Папа старался сохранять спокойствие, но в его голосе сквозила враждебность. Они говорили про мужской половой орган? Отец что-то с ним сделал? Хана уже перешла в старшую школу, так что прекрасно понимала, что означают такие разговоры. Но такая ли это большая проблема? Может, конечно, они планировали родить еще одного ребенка, а теперь не получится? С другой стороны, хоть и нехорошо так думать, но это сводит к нулю вероятность появления у нее брата или сестры где-то на стороне. Сморщив лоб от напряжения, Хана прислушивалась к каждому слову, доносящемуся из родительской спальни.
До ее ушей долетело незнакомое выражение – «химическая кастрация». Получается, папа сделал не стерилизацию? В голове зазвенело, как будто кто-то ударил по ней резиновым молоточком. Хана прекрасно знала, что обозначают эти два слова по отдельности, но вместе они звучали крайне непривычно. Она вроде слышала, что такое делают с некоторыми насильниками. Неужели папа решил сам себя наказать как преступника? Нет, он не способен ни на какие жестокие поступки, он тихий и мягкий. И с виду такой хрупкий, что пробуждает в некоторых женщинах типа Сэри материнский инстинкт, им нестерпимо хочется отдать ему всю свою ласку и внимание.
«Он», «член», «напился», «как ребенок», «добровольно» – все эти слова и вдобавок к ним ключевое «химическая кастрация» были шифром, который помогал Хане осознать происходящее.
Наутро родители снова поссорились, поэтому в школу Хана пришла в растрепанных чувствах. Однако там ее ожидала еще более ужасающая новость. Тот юноша погиб. Совершил самоубийство.
– Хана, ты же хорошо его знала. Вы вместе учились в средней школе. Говорят, что уже тогда над ним издевались и продолжили травить в старшей.
Когда самая главная сплетница Душевной улицы рассказала новость Хане, та почувствовала, будто земля уходит у нее из-под ног. Получается, она толкнула его на самоубийство. Тайна, которую Хана поведала юноше под действием алкоголя, стала спусковым крючком, приведшим к такому печальному итогу. Она взвалила на него слишком непосильную ношу.
С того дня создание Ханы оказалось запертым внутри темного тоннеля. Несчастливая семейная жизнь родителей, ее рождение вопреки желанию отца – раньше обо всем этом она старалась не думать. Старалась игнорировать стрессовую обстановку дома. Но теперь Хана перестала стараться. Ей нестерпимо хотелось избавиться от всей крови в своем теле, чтобы очиститься от грязи. Словно цунами, ее затопило чувство вины: из-за нее погиб человек, ее первая любовь. Однажды во время очередного сильного приступа ненависти к себе она взяла канцелярский нож и резанула им по руке.
Из глаз психотерапевта текла точно такая же ярко-красная кровь, как и тогда из ее запястья. Как только Хана увидела алые струйки на щеках молодой женщины, она в страхе отскочила назад.
Психотерапевт потеряла сознание, и ее отвезли в палату неотложной помощи, а Хану связали крепкие руки медсестер. Вскоре приехал папа. Он сильно нервничал, в его глазах читалась тревога. Но Хана была рада, что приехал именно он, а не мама. Та бы тут же выплеснула на дочь поток ругательств и причитаний. «Ах ты, паршивка! Ты же чуть без глаз не оставила своего врача! Что она сделала, если ты решилась на такое? Расскажи все маме! Я же никогда не пойму, что происходит, если ты будешь молчать. А еще говорят, что иметь дочь – это огромное счастье». Да, мама сказала бы что-нибудь в таком духе. Рядом стоял бы папа, потел и пытался ее успокоить. На самом деле, даже когда родители ссорились, с первого взгляда было понятно: между ними особая связь.
Кажется, папа еще не ходил к психотерапевту.
– Хана, – сказал он, – сейчас лучше не беспокоить твоего врача. Но потом я все же ее навещу. Либо в палате, либо у нее дома. Конечно, хотелось бы пойти с тобой вместе, но ты сейчас не в том состоянии. Мы с мамой принесем свои извинения.
Папа был прав. Что Хана может ей сказать? Психотерапевт наверняка попросит компенсацию за физический ущерб. Хотя, наверное, еще и за моральный. Хана поддалась секундному импульсу и теперь сильно переживала. Папа тоже заметно нервничал.