— Элишева передает привет от моего отца, — говорю я мужу, потому что у меня полно времени. — Она говорит, что если он будет чувствовать себя хорошо, то осенью он и его подружка приедут к ним в гости. Джемма хочет рисовать листопад.
Одед вопросительно поднимает брови, держа бутылку у меня на груди.
— Я попросила ее передать ему и наш привет. Что тут такого?
— Правильно, ничего такого. Я обожаю это платье. Оно новое?
Я пробую вино, и, прежде чем сомкнуться, мои глаза пытаются запечатлеть сцену: снимок сада, в котором я и мой муж.
Сфотографировав всё мысленным взором, я делаю еще несколько глотков вина и только потом медленно расстаюсь с мыслями и уступаю первенство телу. По мне постепенно растекается озаренная солнцем краснота, и, закрывая глаза, я вижу сквозь веки свет, играющий в нашем дворе и порождающий искрящиеся цветные пятна.
По переулку проезжает мотоцикл, оставляя за собой ощутимую тишину. Рядом со мной жужжит пчела, и под звук жужжания вибрирует пурпурное пятно на экране в рамке моих век. В доме звонит телефон, но мы не спешим встать, чтобы ответить. Это, наверное, Нимрод хочет предупредить отца, что вернет ему его новенький Паджеро позже.
Во время субботы есть место для всего. Нет ни рано, ни поздно, теперь мне все дозволено, и другим — тоже.
Я чувствую запах потушенной сигареты, и муж спрашивает: «Налить тебе еще?» Я слышу, как растет виноград. И вибрирующий пурпур расширяется.
Ветер, легкий северный ветер несет запах розы извне — в нашем саду нет роз — и я вижу ветер и, более того, я вижу розу ветров. На востоке пустыня, на юге трехкомнатная квартира в цокольном этаже — она, должно быть, еще стоит — на западе когда-то был пансион. Порывы ветра шевелят лепестки. Четыре лепестка розы ветров, движутся, как крылья. Крылья земли медленно поднимаются и опускаются, а в центре посажен наш сад. Одна из моих босых ног стоит на земле. Земля подо мной твердая и неподвижная. Сад никуда не денется.
Пурпурный прилив видоизменяется и разделяется на оттенки, прилив наступает и отступает, открывая бесконечность оттенков, растекающихся в пространстве. Пурпур распространяется и течет, бесконечно число оттенков пурпура с черным зрачком в центре.
— Элинор, любимая?
Ветер слов щекочет мне ухо. В глазу пульсирует золотая искра. Я крепче закрываю глаза, ныряя в мерцающую черноту, и устремляюсь к золоту.
Райский сад. Томительное субботнее время со спелым запахом инжира и виноградной лозы, тянется вокруг нас безгранично.
Райский сад. Настоящее — единственное время.
Райский сад. Мое тело одновременно в своей форме и в саду, и тело мое — Истина, и вся я в нем едина: я здесь, и другой меня нет нигде.