На этот раз голос Посланника звучал спокойнее:
– Теперь я вижу, что ты не только глуп, но и жалок. Если бы ты просто подождал, твоя жизнь была бы прекрасна, как тебе и было уготовано. Но своей опрометчивостью ты разрушил не только предназначенное тебе будущее, но и отнял драгоценные моменты у других людей.
Закончив свою речь, Посланник легко взмыл вверх и скрылся за вратами в другой мир. Они тотчас закрылись за ним. Небо снова стало ясным и безоблачным, словно ничего не произошло. Но отчаяние и безнадежность, которые накрыли мальчика, казались шире и бескрайнее, чем эти голубые небеса. Лодыжка заныла с новой силой. Рана воспалилась, из нее начала сочиться кровь вперемешку с гноем. Теперь ей уже никогда не суждено зажить. Боль обвивала ногу, словно кандалы, и мальчик горько жалел о том, что не позволил фантазиям остаться просто фантазиями.
С того дня врата в загробное царство больше не отворялись. Так оборвалась связь между миром живых и миром мертвых. Многие погрузились в отчаяние и страдания, с тех пор никто после смерти не мог навещать живых. И конечно, живые тоже не могли спускаться в земли мертвых.
Мальчик же, согласно приказу божества, стал перевозить души через реку. Он проводил в загробный мир короля и королеву, своих друзей из логова попрошаек и главаря. Прошли долгие годы после того, как все его знакомые покинули мир живых, но наказание все еще длилось. И лишь богам было известно, когда ему суждено освободиться от кары, ниспосланной небесами.
– И это всё? Конец? – спросила Ёнсо, как только хозяин лавки закончил читать. Она словно только и ждала, чтобы задать этот вопрос.
Девочка, которая сидела напротив Ёнсо, посмотрела на нее полными любопытства глазами.
Мужчина ответил, закрывая книгу:
– Да, всё.
Ёнсо недовольно нахмурилась.
– Какое плохое божество. Ребенок всего лишь ошибся. Он же не со зла. Ему просто хотелось иметь семью, и тот олень даже не умер.
– Боги обычно строги. И не проявляют снисходительности к глупым поступкам. Они ведь выше всего мира, разве им не нужно блюсти справедливость? – ответил мужчина.
Ёнсо насупилась.
– Разве это справедливость? Можно же было разобраться, почему мальчик поступил именно так. Если боги такие уж великие, было бы правильно сделать это. И финал истории слишком странный, он ведь означает, что не стоит даже и мечтать…
«Что это за дурацкий бог такой?» Последние слова Ёнсо через силу удержала в себе. Ей не хотелось снова вступать в перепалку с мужчиной. Сегодня все шло наперекосяк. Сначала это неприятное письмо от редактора, потом блуждание в горах, потрясение от того, что она чуть не погибла, упав со скалы, а теперь еще и эта история, от которой окончательно испортилось настроение. Разве это не слишком? Не стоит и мечтать, как же!
Внезапно на девушку нахлынули эмоции. Она торопливо спрятала лицо, но слезы все равно закапали на стол. И без того сырой и прохладный воздух в магазине стал еще промозглее. Никто не двигался, и время словно остановилось.
Девочка потянула притихшего мужчину за руку. Он медленно встал, со скрипом отодвинув стул. Этот резкий звук контрастировал с его мягким, спокойным поведением. Мужчина достал из комода платок с красной вышивкой и протянул его Ёнсо.
Девушка послушно приняла платок и аккуратно промокнула глаза. Потом свернула в несколько слоев и отдала обратно хозяину.
Когда она снова заговорила, ее пересохшие губы дрожали:
– Вы спрашивали у меня до этого, не преследуют ли меня плохие воспоминания. В компании, где я раньше работала, мне однажды сказали, что я ничего не могу сделать одна. «Даже не мечтай». Это немного похоже на историю, которую вы прочитали. Не нужно удивляться. На самом деле многие постоянно слышат такое… – Ёнсо с трудом улыбнулась. – Среди них только я до сих пор хромаю на одну ногу. Или теряю дорогу, вот ведь жалкая.
На мгновение воцарилась тишина. Немного остыв, Ёнсо сразу же пожалела о сказанном. Не было никакой нужды вываливать свои печали на незнакомца, человека, которого она видит впервые. Ей захотелось немедленно сбежать.
– Извините. Я, пожалуй, пойду.
– Постойте!
Ёнсо поспешно выскочила из-за стола, но мужчина вдруг схватил ее за руку. Обернувшись, она заметила, что его облик полностью переменился. От расслабленности и спокойствия не осталось и следа. Он выглядел отчаявшимся.