Чэн Фэнтай закурил сигарету и покосился на Фань Ляня:
– А ты чего не пошёл танцевать? Испугался, что барышня Хуан положит на тебя глаз?
Фань Лянь уставился на него:
– В чужом доме ты болтаешь всякий вздор! Я не пошёл, потому что хочу отыграть у тебя всё проигранное прежде. Ну а ты в таком плачевном положении не отдаёшь своих позиций – и правда без штанов пожелал остаться?
Чэн Фэнтай сказал:
– Я? Мне просто не по нраву играть с малышнёй.
Вторая жена господина Хуана, которая сидела за соседним столом, услышав эти слова, обернулась к ним:
– Что-то в ваших словах не сходится! Нашей барышне в этом году исполнилось семнадцать. А сколько второму господину Чэну? Двадцать два или двадцать три? Разница всего несколько лет, а уже кичитесь тем, что жизнь повидали.
Чэн Фэнтай вздохнул:
– Не в возрасте дело. Я всегда казался себе старым, да и достаток мне позволяет стать отцом барышни Хуан.
Эта фраза явно предназначалась для того, чтобы позаигрывать со второй женой господина Хуана. Та отвернулась, чтобы скрыть усмешку, а затем похлопала Чэн Фэнтая по спине:
– Стать её отцом – не слишком ли много вы захотели?
Фань Лянь вздохнул вслед за ним:
– А мне всегда нравилось путаться с тобой, вот теперь и я чувствую, что постарел.
И оба снова дружно вздохнули.
Чэн Фэнтай в свои молодые годы уже успел почувствовать, как менялось отношение к нему с изменением его положения в обществе, к тому же он вращался в коммерческих кругах, в одиночку отстаивая семейное дело, и душой уже состарился. Фань Лянь, сын наложницы из семьи старого порядка, с детства привык подстраиваться под обстоятельства и вырос юношей прозорливым и смышлёным, хорошо ладящим со всеми. Хотя мужчинам было чуть больше двадцати, они отлично вписывались в общество людей средних лет, лавируя в этих кругах словно рыбы в воде, и никто не смел глядеть на них свысока.
Вечер продолжался, минуло уже десять часов, а из сада то доносился, то смолкал голос Шан Сижуя. Чэн Фэнтай проиграл уже больше трёх тысяч юаней, отсидел себе весь зад, да и голова у него потяжелела. Он залпом допил остатки чая, погасил окурок и поманил к себе одного из племянников жены Хуан:
– Поди-ка сюда! Пусть племянничек сменит меня на пару партий, мне нужно отойти, разрешить кое-какое большое дело.
Вторая жена господина Хуана снова собралась его ударить:
– Какой он тебе племянничек? Он старше тебя на три года! Вот уж и правда, наглость, какой не видано!
Фань Лянь, охваченный волнением, застучал по столу и громко крикнул:
– Зятьку не дозволено уходить! Ты просто проигрываешь, вот и задумал сбежать якобы в уборную!
Чэн Фэнтай схватил две фишки и постучал ими о голову Фань Ляня.
В саду, увешанном разноцветными фонариками, девушки и парни уже бросили танцевать и собрались кружком, слушая пение Шан Сижуя. Чэн Фэнтай всмотрелся в их лица и понял, что все опьянели от восторга и больше любуются выступавшим, чем слушают его пение. Серебристо-белое одеяние Шан Сижуя само по себе не привлекало взгляда, но приколотая к груди веточка ярко-красной зимней сливы, алевшая на снежно-белой кофте, бросалась в глаза. В руках он держал складной веер, расписанный прекрасными разноцветиями, которые можно встретить по всей Поднебесной. Такое выступление даже утомительнее, чем игра на сцене, потому что спрятаться негде, приходилось петь без остановки.
– Барышня Хуан, я и правда уже не в силах больше петь.
Барышня Хуан ответила:
– Тогда давайте потанцуем! – и протянула руку Шан Сижую, приглашая его на танец.
Шан Сижуй остолбенел и приглашения барышни Хуан не принял, уж лучше он ещё раз споёт, чем отправится танцевать:
– Тогда… я спою для господ и барышень ещё один отрывок.
Чэн Фэнтай находил происходящее забавным, эти студентики и барышни нового образца не знают ни стыда, ни совести, так они скоро сведут Шан Сижуя в могилу. Решившись снова самоотверженно броситься на выручку актёру, он пробился сквозь толпу и со смехом сказал:
– Господин Хуан ждёт Шан-лаобаня уже битый час, а вы всё ещё его удерживаете. Разойдитесь-ка, вон с дороги, придёте потом в театр и там послушаете. – И дабы избежать словесной перепалки с барышней Хуан, он крепко ухватил Шан Сижуя за руку и бросился прочь. Барышня Хуан, которая было обрадовалась, что заполучила сразу двух мужчин, а в итоге не удержала ни одного, в порыве злости топнула ногой.
Тонкое запястье Шан Сижуя, за которое ухватился Чэн Фэнтай, холодило, словно выточенное из яшмы. На лице актёра застыло отстранённое выражение, словно временами он находился не здесь, а в своих мыслях, да и говорил он медленно, не спеша. Шан Сижуй совсем не походил на того коварного соблазнителя из слухов и перетолков, да что там, он казался ещё большим интеллигентом, чем Фань Лянь и Шэн Цзыюнь, эти два студента.