Надо слышать, какъ и теперь въ салонахъ римскаго космополиса, у дипломатовъ, въ гостиныхъ иностранцевъ, задающихъ тонъ, смакуютъ разныя тонкости старо-дворянскаго быта, какъ добиваются знакомства съ домами, куда попасть особенно трудно, какъ разбираютъ: чья фамилія древнѣе и почетнѣе. Обо всѣхъ обычаяхъ сословности говорятъ какъ о чемъ-то чуть не священномъ.
Иной дипломатикъ или барынька средней руки, знакомясь съ вами въ римскомъ Космополисѣ, будетъ васъ сейчасъ же просвѣщать насчетъ того: какъ старшіе сыновья княжескихъ фамилій, когда женятся, получаютъ отдѣльный титулъ. Сынъ князя Киджи, напрпм., зовется principe di Cämpagnano, князя Доріа — Valmonti, а князя Торлонья — Poli; хотя прекрасно они знаютъ, что эти Торлонья — и теперь едва ли не самый богатый домъ — вышли чуть не изъ простонародья, и не такъ давно, о чемъ вамъ разскажетъ всю подноготную любой лавочникъ или извозчикъ.
Которыя изъ старинныхъ римскихъ фамилій держатся Ватикана, тѣ, разумѣется и до сихъ поръ продолжаютъ считать свои обычаи, взгляды и привычки единственно допустимыми. Прежде дѣтей воспитывали дома, при мальчикахъ жилъ аббатъ, дѣвочекъ отдавали въ монастыри-пансіоны, держали сыновей скупо, внѣшній надзоръ былъ строгій, а воспитаніе сводилось къ манерамъ и разнымъ talents d’agrément; физическія упражненія, кромѣ фехтованія, были въ забросѣ. Такъ шло при папскомъ режимѣ. Теперь все это уже поддалось напору времени, даже и въ черныхъ домахъ, но складъ жизни — все еще напоминающій нашъ дореформенный дворянскій бытъ.
Сколько разъ мнѣ приходили на память, когда я смотрѣлъ на катанье вдоль Корсо и на Монте-Пинчіо, картинки изъ нашей крѣпостной эпохи, въ Москвѣ и въ губернскихъ городахъ! Такъ и видишь по лицамъ и выраженіямъ этихъ титулованныхъ римлянокъ, ихъ мужей и друзей дома, что они еще въ тискахъ того же быта, какой царилъ и у насъ еще въ сороковыхъ и пятидесятыхъ годахъ, что ничего-то ихъ не волнуетъ и не занимаетъ, кромѣ барскаго тщеславія, чванства, разсчетовъ сватовства, любовныхъ интригъ, долговъ, желанія пускать пыль въ глаза, туалетовъ, чопорныхъ визитовъ и показыванья себя на катаньи, въ коляскахъ и каретахъ, на тысячныхъ или плоховатыхъ лошадяхъ я съ ливрейной прислугой, кормленной впроголодь.
Въ Паршкѣ и въ Лондонѣ — развѣ не тоже въ Булонскомъ лѣсу и въ Гайдъ-Паркѣ? Тамъ, однако, водоворотъ жизни сытыхъ и праздныхъ классовъ общества — пестрѣе и разнообразнѣе; тамъ нельзя уже держаться только титуломъ, гербомъ и старыми наслѣдственными палатами. Тамъ надо работать и наживать, пуская въ ходъ свои мозговыя силы. Здѣсь и настоящимъ князьямъ вѣчнаго города пріятно прозябать въ такой дореформенной жизни; а когда они ударяются въ спекуляціи — это часто ведетъ къ постыдному краху.
Коренными римлянами должны бы быть и духовные. Въ католичествѣ нѣтъ духовнаго сословія. Римъ былъ всегда, да и до сихъ поръ переполненъ патерами и монахами; но они стекались со всѣхъ концовъ свѣта и изъ разныхъ провинцій Италіи. Избирательное начало и церковная іерархія могутъ возвести въ санъ епископа, кардинала или папы всякаго, кто добьется этого. Мѣстное духовенство, то-есть священники и прелаты собственно римской епархіи (викаріатъ) и тѣ состоятъ далеко не изъ однихъ коренныхъ уроженцевъ города. Ихъ бытовой складъ, жаргонъ, привычки, кромѣ дисциплины семинарій и церковнаго чинопочитанія — связаны съ ихъ происхожденіемъ. Аристократовъ здѣсь очень мало; буржуазія и мелкій людъ доставляютъ новобранцевъ въ эту рать. По своему духовному credo они должны стоять за прежній Римъ; а если они, притомъ еще, родомъ изъ старой семьи, хотя бы и изъ простолюдиновъ Трастевере, то въ нихъ, конечно, живетъ и традиціонное чувство всемірнаго значенія вѣчнаго города. Тѣ приходскіе священники или приписанные къ церквамъ, которые живутъ въ постоянномъ сношеніи съ простымъ народомъ и мелкимъ мѣщанствомъ, говорятъ непремѣнно «romanesсо» — на жаргонѣ римскаго коренного простонародья, даже если они и изъ другихъ кварталовъ, близкихъ или дальнихъ. Этотъ жаргонъ уже самъ по себѣ пріучаетъ къ чувству обособленности. Онъ указываетъ на цѣлый складъ наслѣдственной психіи, на чувства, нравы, оттѣнки ума и характера, которые складывались въ чертѣ города, на этихъ семи холмахъ, а не привезены готовыми изъ Абруцць, или съ Неаполитанскаго залива, изъ Тосканы, или Пьемонта, даже не изъ ближнихъ пригородовъ Рима.