И классъ нотаріусовъ въ старомъ Римѣ имѣлъ сомнительную репутацію. Ихъ было слишкомъ много — все изъ-за страсти коренныхъ римлянъ къ сутяжничеству, къ составленію актовъ и скрѣпленію документовъ.
Но ни въ чемъ такъ не сказывалась барски-церковная суть жизни стараго Рима, какъ въ обиліи челяди, лакеевъ, посыльныхъ, кучеровъ, конюховъ и всякихъ приживальщиковъ, изъ того класса, который поляки зовутъ «офиціалистами». Изъ народной массы и мелкаго мѣщанскаго люда набирали этотъ громадный классъ прислуги въ папскомъ Римѣ. И она, еще и до сихъ поръ, проникнута характерными свойствами римскаго плебса, отшлифованнаго въ палаццо баръ и кардиналовъ, испорченнаго погоней за подачками (mancia); по своимъ замашкамъ, жаргону, умственной бойкости, пронырству и безпорядочности — подобіе того плебса, который жилъ вѣками на счетъ цезарей и честолюбивыхъ богачей.
И теперь всякій, кто объявитъ въ газетахъ, что даетъ за мѣсто выѣздного сто лиръ — получитъ нѣсколько сотъ предложеній; а въ папское время довольно было и десяти скуди. Коренные признаки прислуги мало измѣнились съ той эпохи. Природный римлянинъ, служащій въ «хорошихъ домахъ» — ловокъ, услужливъ, льстивъ, когда желаетъ подслужиться, очень самолюбивъ и обидчивъ, а потому легко можетъ перейти и въ грубый тонъ, весьма широкихъ взглядовъ на барское добро, интриганъ, франтоватъ, но не чистоплотенъ. Теперь, въ свѣтскомъ домѣ, особенно у иностранцевъ, вы уже не увидите старыхъ лакеевъ съ плохо бритымъ подбородкомъ и сомнительнымъ бѣльемъ, но тридцать и сорокъ лѣтъ назадъ, при обиліи лакейства, и за кардинальскими раззолоченными каретами стаивали лакеи, напоминавшіе наши порядки временъ Фамусова.
Въ лакейскихъ семьяхъ, служившихъ изъ рода въ родъ князьямъ и кардиналамъ, сохранились традиціонные пріемы, какихъ теперь уже нигдѣ не сыщешь, развѣ у англійской прислуги въ аристократическихъ домахъ. Но вы вездѣ чувствуете, отъ Ватикана до буржуазной квартиры, что надо совать въ руку такъ же часто, какъ и въ Россіи. Существуютъ еще термины вродѣ Саррапеге и Decano — мя обозначенія разныхъ обязанностей прислуги. Ея всегда больше въ домахъ, гдѣ принимаютъ, чѣмъ въ Германіи и во Франціи. А у кардиналовъ и до сихъ поръ камердинеръ имѣетъ доходъ со всѣхъ кліентовъ его эминенціи, обращающейся къ ней по дѣлу. Въ барскихъ домахъ служители поздравляютъ господъ съ разрѣшеніемъ отъ бремени синьоры, и въ прежнее время награда шла на весь штатъ прислуга. И въ прислугѣ додерживается отъ поколѣнія къ поколѣнію тотъ насмѣшливый, скептическій духъ, которымъ полно трастеверинское простонародье, — остротъ надъ господами за глаза — наслѣдіе плебса, который и тріумфатора вышучивалъ тутъ se, толпясь около его побѣдной колесницы.
Что же, наконецъ, считать коренной народной массой Рима?
Въ послѣднюю четверть вѣка былъ такой приливъ трудового населенія въ стѣны вѣчнаго города, что потомки если не квиритовъ, то плебса составляютъ въ ней еще меньшій процентъ, чѣмъ стародавній средній классъ.
Да и что такое народъ въ теперешней столицѣ Италіи? Мелкій подъ всякаго рода. Его — на наше мѣряло — нельзя считать «рабочимъ классомъ». Онъ скорѣе подходитъ къ нашему термину: посадскіе, мѣщане. Пролетаріи, страдающіе безработицей, какъ мы видѣли, почти исключительно изъ пришлаго люда. Иностранецъ можетъ, пожалуй, принять ихъ за римское простонародье, но мѣстный житель сейчасъ отличитъ настоящаго трастеверинца. Тамъ, въ кварталахъ по ту сторону Тибра, живетъ населеніе, издавна говорящее на «гоmanesco». Тамъ сохрашілись и нравы, и типъ римскаго горожанина. Нужды нѣтъ, что любой подгородный обыватель, изъ Альбано или Фраскати, сельскій батракъ или пастухъ изъ римской Кампаньи говоритъ также на жаргонѣ и по своему типу, быту и нравамъ мало отличается отъ городского населенія. Трастеверииецъ считаетъ себя создателемъ истиннаго римскаго діалекта. Знатоки увѣряютъ, что даже діалекты разныхъ урочищъ Рима и окрестностей отличны одинъ отъ другого. Но такія тонкости трудно доступны пріѣзжимъ.