Не такъ давно одинъ изъ моихъ предшественниковъ по римскимъ «итогамъ», извѣстный профессоръ классической философіи, говоря о русскихъ въ своихъ очеркахъ и письмахъ, не одобрялъ ихъ отношенія къ Риму и его вѣчному, многостороннему содержанію.
Они, — по его наблюденіямъ, — только и умѣютъ, что жаловаться на римскую скуку. Имъ рѣшительно «некуда дѣваться», тогда какъ для него — человѣка серьезнаго и подготовленнаго — Римъ — неистощимый источникъ высокаго научнаго и художественнаго интереса. — «Сколько исторіи!» — восклицалъ онъ, преисполненный искренняго восторга передъ сокровищами надписей, руинъ, музеевъ, архивовъ.
Отъ простыхъ туристовъ нельзя требовать такого особеннаго подъема духа. Не всѣ археологи и историки искусства. Но нашъ соотечественникъ никакъ не могъ согласиться съ тѣмъ, что въ Римѣ и просто образованному человѣку «некуда дѣваться» послѣ посѣщенія галлерей, развалинъ и церквей. Онъ перечисляетъ подробно тѣ засѣданія, лекціи, конференціи — почти всѣ безплатныя — которыя бываютъ въ Римѣ въ зимніе сезоны. Ихъ не мало — прибавлю и я отъ себя; а вечера дѣйствительно бѣдны хорошими спектаклями и музыкой. Но тѣ изъ русскихъ, кто считаетъ себя образованнымъ, могутъ дополнить этотъ пробѣлъ въ развлеченіяхъ знакомствомъ въ итальянскомъ обществѣ, чего мы и не видимъ внѣ міра свѣтскихъ людей, которые разъѣзжаютъ по баламъ, обѣдамъ и раутамъ.
Да и къ художественнымъ богатствамъ Рима, къ его памятникамъ, живописнымъ сторонамъ уличной жизни — русскіе чрезвычайно скоро охладѣваютъ. А на засѣданіяхъ ученыхъ обществъ, на публичныхъ лекціяхъ, въ университетскихъ аудиторіяхъ — вы почти что ихъ не встрѣчаете. Сомнѣваюсь, чтобы нѣкоторые старожилы изъ русскихъ хорошо знали, гдѣ стоитъ зданіе, называемое Sapienza, и могли хоть поименно назвать трехъ-четырехъ профессоровъ. И это не только художники, а даже молодые люди съ университетской подготовкой. На лекціяхъ итальянской литературы профессора Губернатисъ я еще видалъ двухъ-трехъ дамъ, лично знакомыхъ съ его семействомъ. Но въ другихъ аудиторіяхъ — никого и никогда. А вѣдь въ Сапіенцѣ читаются постоянно курсы по археологіи и топографіи Рима, по исторіи искусства, по предметамъ, которые должны бы особенно интересовать артистовъ и вообще людей образованныхъ. Мнѣ сдается, что это равнодушіе — наша народная, антикультурная черта. Мы на всѣхъ и на все любимъ смотрѣть свысока. И тѣ русскіе, которые подолгу живали въ Римѣ, не иначе говорятъ объ Италіи, итальянскомъ обществѣ, политикѣ, соціальной жизни, образованіи, какъ съ разными презрительными кличками. Исключеніе составляютъ старики; у тѣхъ есть связь хоть съ дореформеннымъ Римомъ, они его любили, имъ нравится и раса, народъ, его языкъ, умъ, характеръ.
А для тѣхъ, кто помоложе это все — «итальяшки». Ихъ любимый разговоръ — трактовать итальянцевъ, какъ выродившуюся, никуда негодную націю.
«Вырожденіе!» — вотъ конекъ почти каждаго заграничнаго русскаго — славянофила или нѣтъ. Почему итальянцы болѣе выродившійся народъ, чѣмъ, наприм., французы — я не знаю. Физіологически ужъ, конечно, нѣтъ. Они плодятся не меньше нѣмѣвъ и русскихъ. Работать они умѣютъ, особенно въ центрѣ и въ горахъ и знамениты своей выносливостью въ самыхъ тяжелыхъ земляныхъ работахъ. Даже трастеверинецъ, при своей вѣковой привычкѣ къ жизни на хлѣбахъ изъ милости, и нравахъ, напоминающихъ библейскую первобытность, вовсе не близокъ къ вырожденію.
Но каковы бы ни были «итальяшки», владѣющіе теперь Римомъ, городъ самъ по себѣ не утратилъ своего высокаго интереса. И какъ столица Италіи заслуживаетъ онъ хоть какого-нибудь желанія: ознакомиться съ нимъ, не сидя въ кафе или ресторанѣ, не читая только газеты; бывая вездѣ, куда можно проникнуть, а проникнуть любознательному иностранцу можно всюду, при небольшомъ стараніи.
Художникамъ и современный Римъ, его уличная и домашняя жизнь, его бытовыя картинки и сценки должны давать богатый матеріалъ. А мы этого совсѣмъ не видимъ на произведеніяхъ тѣхъ артистовъ, кто живетъ здѣсь подолгу. Старики — тѣ пользовались Римомъ гораздо больше. Но они уже сказали свое слово и теперь уже не идутъ дальше въ своей наблюдательности и мастерствѣ. Въ болѣе молодыхъ поколѣніяхъ что-то не видно, чтобы Римъ былъ для нихъ привлекателенъ, какъ творческій матеріалъ, кромѣ чисто античнаго и историческаго жанра, чѣмъ они больше и занимаются. Было время, когда иностранные и отчасти русскіе художники черпали и содержаніе, и тонъ своихъ полотенъ изъ бытовой, чисто римской жизни. Стоитъ вспомнить о французскомъ художникѣ Л. Роберѣ, который пустилъ, въ свое время, въ ходъ римскихъ поселянъ, бандитовъ, пастуховъ и пиффераровъ.