«Der Staat des Papstes… scheint sich nur zu erhalten, weil ihn die Erde nicht verschlungen will» [28].
Это было написано еще на первыхъ порахъ, отъ 25 ноября 1786 года.
Нѣмцамъ стоило только идти по слѣдамъ своего великаго писателя въ томъ, что ихъ интеллигенція дѣлала по изученію Рима въ разныхъ направленіяхъ и на всемъ протяженіи XIX вѣка. Научная разработка Рима древности и Возрожденія дала имъ огромную литературу. И въ дѣлѣ археологія, топографіи, исторіи культуры и общества средневѣковой и новой эпохъ они стояли всегда на большой высотѣ, соперничая съ тѣми изъ итальянцевъ, которые сдѣлали себѣ крупное имя въ недавнее время, какъ Роза и Росси. Отбитъ только привести имена Момзена, Ранке, Нибура и его сотрудниковъ — Бунзена, Платнера, Гергарда, Ростеля и Ульриха, и позднѣе — Фридлэндеръ, Грегоровіусъ, Реймонтъ, вплоть до семидесятыхъ годовъ, издавали книги о Римѣ, считающіяся классическими.
Но послѣ Гёте ни одинъ нѣмецкій писатель, равнаго ему ранга, не оставилъ о Римѣ страницъ, показывающихъ, что вѣчный городъ вложилъ въ его «я». Другого Гёте не народилось; но и крупнѣйшія имена нѣмецкой поэзіи и беллетристики въ XIX вѣкѣ сравнительно мало связаны съ Римомъ. Но, вообще, нѣмцами написано достаточно книгъ, въ легкой формѣ, безъ научныхъ притязаній о Римѣ разныхъ эпохъ нашего вѣка. Ихъ совсѣмъ не знаютъ у насъ. А кто пожелаетъ составить себѣ вѣрное понятіе о томъ, каковъ былъ тотъ Римъ, который еще застали наши художники 20-хъ годовъ и Гоголь въ концѣ 30-хъ, найдетъ у нѣмцевъ совсѣмъ не знаменитыхъ, а даже и анонимахъ, прекрасныя характеристики Рима во всевозможныхъ смыслахъ.
Вотъ, напримѣръ, книга, которую не легко сразу найти въ Германіи — стихотворца и художника съ хорошимъ литературнымъ образованіемъ, вышедшая въ Берлинѣ въ 1820 году. Авторъ ея — нѣкій Вильгельмъ Мюллеръ — тотъ самый Мюллеръ, который написалъ цѣлый циклъ пѣсенъ, положенныхъ Шубертомъ на музыку. Онъ жилъ въ Римѣ и Альбано и любовно изучалъ и городъ съ его окрестностями, и нравы римскаго общества и народа, его повѣрья, языкъ, обычаи, зрѣлища. До сихъ поръ эти два томика, написанные бойкимъ, Образнымъ языкомъ, въ видѣ писемъ къ другу, читаются съ живымъ интересомъ. И многое, очень многое, въ коренной физіономіи города и его ближайшихъ урочищъ и мѣстечекъ, въ духѣ народа и даже высшихъ классовъ римскаго населенія остается тѣмъ же.
И другая книжка, еще менѣе извѣстная, Вот im Jahre 1833» анонима (кажется, нѣмецкаго дипломата тѣхъ временъ), изданная въ Штудтгардѣ и Тюбингенѣ, въ слѣдующемъ 1834 году, на какихъ-нибудь двухъ стахъ страницахъ въ мелкую осьмушку, даетъ вамъ цѣлый рядъ главокъ (ихъ 64), гдѣ кратко, дѣльно, объективно и часто остроумно авторъ касается рѣшительно всего, о чемъ стбитъ говорить. И опять коренныя*черты вѣчнаго города за цѣлыхъ пятьдесятъ лѣтъ удержались во многомъ, почти что безъ измѣненія.
Нѣмцы, по выраженію А. И. Герцена, «вѣчные провинціалы» — легко всѣмъ восхищаются и падки на казенные восторги; но среди нихъ вы найдете людей истинно любознательныхъ, и привычныхъ къ серьезному изученію чего-бы то ни было. Италію они знаютъ, конечно, лучше другихъ, и въ Германіи предпринимались даже цѣлые систематическіе сборники по всѣмъ крупнымъ вопросамъ итальянской жизни и культуры, исключительно нѣмецкими силами. Въ послѣдніе полвѣка нѣмцевъ перебывало въ Италіи и Римѣ едва ли не больше, чѣмъ англичанъ; но разница та, что большинство нѣмцевъ непремѣнно что-нибудь изучаетъ спеціально. Объ археологіи и исторіи искусства, объ изслѣдованіи письменныхъ памятниковъ средневѣковья и эпохи Ренессанса нечего и говорить. Нѣмцы, раньше французовъ, имѣли въ Римѣ научное учрежденіе, а теперь и цѣлыхъ два. Нѣмецкіе художники никогда не переводились въ Римѣ и въ гораздо большемъ числѣ, чѣмъ англичане, французы или русскіе. Въ Берлинѣ существуетъ даже «итальянское общество», исключительно преданное изученію Италіи и Рима, гдѣ, на сборищахъ, всѣ обязаны говорить по-итальянски.
Словомъ, тягаться съ ними по фактическому знакомству съ Римомъ во всѣхъ направленіяхъ очень трудно. Но въ XIX вѣкѣ Римъ не былъ связанъ съ ихъ крупнѣйшими литературными именами настолько, чтобы память объ атомъ сдѣлалась общеевропейскимъ достояніемъ. Гораздо больше посчастливилось англичанамъ, особенно въ первой четверти XIX вѣка.