Эта окраска всего, что камень — а Римъ весь каменный — особенно оттѣняетъ и синеву неба. На ней и дымчатый флёръ воздушной дали получаетъ розоватый оттѣнокъ.
Ко мнѣ начали приставать продавцы альбомовъ и дешевыхъ мозаикъ, коверкая англійскія и нѣмецкія слова; а я все стоялъ, глядя справа клѣву, на разставленную панораму скученныхъ внизу зданій. Тибра не видать и обѣ прирѣчныя части города сливаются въ одну, уходя въ ширь и въ даль, покрываютъ стародавніе холмы на пространствѣ въ двѣ трети всего жилого Рима. А тамъ, правѣе, въ голубоватой дымкѣ, шли низины римской Кампаньи, до полоски моря. Лѣвѣе выдѣлялись по небу нѣжныя очертанія Альбанскихъ горъ…
Мнѣ сдавалось, что я тутъ въ первый разъ въ жизни. И это болѣе чѣмъ вѣроятно. Зимой 1870 года я врядъ ли попадалъ сюда. У меня не осталось въ памяти ни крутого подъема къ церкви S. Pietro in Montorio, ни ея фасада. А въ тѣ мѣсяцы 1876 года, когда я страдалъ маляріей, я только по пріѣздѣ бывалъ по ту сторону рѣки, въ Ватиканѣ, да разъ доѣзжалъ до виллы «Фариезина». Трастевере пугало меня…
Теперь при «итальянцахъ» всѣ эти высоты превратились въ прекрасную прогулку. Вы ѣдете, или идете, дальше, вь сторону Петра, и справа и слѣва передъ вами открывается кругозоръ. Тамъ ряды фасадовъ, куполовъ, башенъ и колоколенъ; здѣсь, влѣво, лощина и, дальше, невысокіе холмы, а поближе — сады Ватикана. По обрыву, который смотритъ на зарѣчный городъ, не доѣзжая виллы Ланте, передъ вами въ воздухѣ вздымается легкая, очень высоко поставленная конная статуя.
Это — Гарибальди! Ее отовсюду видно, нуда бы вы ни поѣхали, со всѣхъ холмовъ вѣчнаго города, и съ низинъ, и съ подъемовъ, и за стѣнами по направленію нъ горамъ, изъ Фраскати, Альбано, отовсюду. Народный герой сидитъ на нонѣ въ свободной позѣ, съ накинутымъ на плечи пледомъ, въ своей легендарной шапочкѣ, и смотритъ влѣво, на куполъ Петра. Въ этой посадкѣ, въ этомъ взглядѣ — глубокій символъ.
Подойдите къ подножію памятника и посмотрите оттуда на Римъ. Вы поймете тогда не головой только, а всей душой вашей, могутъ ли тѣ, кто въ сентябрѣ 1870 года бралъ Римъ, отдать его обратно папѣ? Этотъ памятникъ — самый смѣлый вызовъ, брошенный Ватикану. И до тѣхъ поръ, пока онъ стоитъ тутъ, на прогулкѣ Яникула, около виллы Ланте, освободительный духъ лучшихъ сыновъ вѣка не уступитъ средневѣковому абсолютизму, чѣмъ бы онъ ни прикрывался.
Спускался я въ сторону Петра и долго еще не могъ оторваться отъ стройной статуи съ небольшой головой, въ шапочкѣ — бойца за свободу, который воззрился въ куполъ и въ тотъ каменный ящикъ, что примостился къ Петру, гдѣ живетъ римскій первосвященникъ.
Трастёвере потянулось мимо меня вплоть до площади Петра. Она открылась предо мною какъ нѣчто давно знакомое. Въ такой прочности впечатлѣній есть тоже нѣчто отрадное. Глядишь на фонтаны, на порталъ собора, на коллонаду Бернини, на подъѣздъ, куда хаживалъ въ музей и залы Ватикана, и мысленно говоришь: «до скораго свиданія».
Въ глубинѣ площади, вдоль дома, смотрящаго прямо на Петра, уже не прежнія лавчонки и остеріи, а ресторанъ съ навѣсомъ надъ тротуаромъ и рядомъ столовъ, по-парижски. Ближе желтѣютъ вагоны конки, освѣжающія брызги фонтановъ долетаютъ до васъ.
По набережной замокъ св. Ангела высится передъ вами съ той же вѣковой несокрушимостью императорскаго мавзолея. И смотритъ онъ на новые мосты, на свѣжую обшивку рѣки, на все, что сдѣлано въ послѣднюю четверть вѣка. Дальше въ Prati-Castello поднялись ряды каменныхъ ящиковъ. Тутъ готовился къ жизни цѣлый городъ, и когда строительная горячка оборвалась и наступилъ крахъ, этотъ новоявленный городъ застылъ, недостроенный, съ домами безъ крышъ, съ голыми стѣнами, выведенными насколько хватало денегъ, съ населеніемъ пришлаго, трудового люда, оставшагося совсѣмъ безъ заработка.
Но все-таки это кадры будущихъ прекрасныхъ кварталовъ. До итальянцевъ Prati Castello тянулись безлюдные и безполезные, покрытые кое-какими огородами и виноградниками. Теперь они уже не превратятся больше въ пустыню. Даже «Новая Церковь» во имя угодника папы, св. Іоакима, достраивается тутъ же, въ этой части города. А когда громадное зданіе министерства юстиціи будетъ докончено, вся набережная туда, дальше, до новаго моста Маргариты, оживится. Да и теперь Тибръ вставленъ въ другія рамки. Нѣтъ уже и въ поминѣ прежней, быть можетъ, живописной грязи и запущенности.
Черезъ мостъ Маргариты вы попадете на Piazza del Popolo. На ней все по-старому и передъ вами выступаютъ подъемы Monte Ріпсіо съ тѣми же скульптурными орнаментами, а направо — два купола одноформенныхъ церквей, открывающихъ въѣздъ на Корсо.
Это былъ мой первый конецъ по Риму. Такихъ сдѣлалъ я сотни, въ теченіе цѣлаго почти полугодія, во всѣхъ направленіяхъ, внутри стѣнъ. Весь октябрь я жилъ на воздухѣ цѣлыми днями. Надо было воспользоваться чудесной, чисто-лѣтней погодой. И вотъ мой совѣтъ каждому, кто соберется провести «сезонъ» въ Римѣ до ранней весны: не откладывать до февраля или марта поѣздокъ за городъ, а дѣлать ихъ осенью, въ октябрѣ или началѣ ноября. Можетъ случиться, что въ февралѣ пойдутъ дожди и трудно будетъ выбрать ясный день съ прочной погодой для выѣзда въ пригородныя мѣста: Фраскати, Альбано, Тиволи, Остіу, Порто д’Анціо, или подальше, въ Витербо и Субіако.