Отъ кустода нигдѣ нельзя уйти! Зато онъ избавляетъ васъ отъ попутнаго чтенія вашей красной книжки. Надо раньше освѣжить свою память, всего лучше прочесть передъ поѣздкой главу объ Адріановой виллѣ въ книгѣ академика Гастона Пуассье Promenades archéologiques.
О памятникахъ и остаткахъ античной жизни и творчества говорю я въ особой главѣ. Здѣсь — одни лишь итоги и впечатлѣнія отъ прогулокъ по Риму и его ближайшимъ окрестностямъ. Адріанова вилла настраиваетъ вродѣ того, какъ Помпеи. Но здѣсь все было грандіознѣе, все преисполнено было роскошной художественной отдѣлки. Самое положеніе виллы не такое живописное, какъ высоты Тиволи, отъ котораго рукой подать; но дайте ходъ вашему воображенію, и передъ вами предстанетъ нѣчто вами никогда и нигдѣ не виданное по сочетанію природы съ искусствомъ. Это волнистое урочище было покрыто растительностью великолѣпныхъ садовъ, а въ тѣни магнолій, зеленыхъ дубовъ, кипарисовъ, кедровъ выступали мраморные чертоги, портики, цѣлыя базилики, нимфеи (водоемы), театры, стадіи для ристаній, блестѣли разноцвѣтною мозаикой и позолотой. Бѣломраморныя статуи выглядывали изъ нишъ и изъ-подъ купъ деревьевъ десятками, сотнями…
Такъ уже никто и никогда не будетъ услаждать свою жизнь, какъ римскіе владыки и ихъ любимцы. Ихъ тянуло всего больше сюда, въ этотъ Tibur, еще съ эпохи Августа, на его высоты и отлогости горъ, гдѣ сикулы заложили свой городъ раньше Рима, если вѣрить преданію. И въ самомъ дѣлѣ, Тиволи (имя опошленное увеселительпыми заведеніями по Европѣ), блещетъ до сихъ поръ своею красивостью. Жоржъ-Зандъ, пожалуй, права, находя, что природа въ Тиволи съ его окрестною панорамой: не столько «прекрасная», сколько «красивая» («La nature у est belle, surtout jolie»). Она находитъ также, что «C’est tout petit», съ чѣмъ нельзя согласиться ни для Тиволи, ни для Альбано, ни для Фраскати. Конечно, это не альпійскіе виды Тироля и Швейцаріи, но нельзя сказать, что котловина Тиволи съ ея водопадами «мила» — и только. Это красиво, безъ слащавости и безъ всякаго мрачнаго величія. Это — «рай, по свидѣтельскому показанію самой Жоржъ-Зандъ, и рай съ памятниками древнихъ искусствъ, тутъ же на самомъ открытомъ пунктѣ надъ котловиной, въ видѣ подлиннаго храма Весты. И котловина съ каскадами, и всѣ террасы, по которымъ поднимается городокъ, при яркомъ освѣщеніи, тѣшатъ взглядъ, смѣются и приглашаютъ подъ тѣнь своихъ виллъ и садовъ.
Если вы попадете завтракать въ Café Restaurant des Cascades (какъ значится на вывѣскѣ), гдѣ такъ пріятно сидѣть на воздухѣ подъ развѣсистыми деревьями, васъ непремѣнно изловятъ, предложивъ спуститься внизъ, на самое дно того ущелья, куда слетаются серебристыя струи водопадовъ. Не дѣлайте этого. Вы только изустанете. Возьмите извозчика и объѣзжайте кругомъ всю котловину. Это — прелестнѣйшая прогулка. Вы увидите панораму Тиволи со всѣхъ сторонъ: дорога огибаетъ высоты подковой.
Трудно вѣрить, когда ѣдешь тутъ, что васъ отдѣляетъ отъ Рима скучная, вызженная степь безъ малѣйшей отрады для глазъ. И самый городокъ, по своему положенію и стилю построекъ, подходить къ живописности пейзажа. Улицы узки, съ горы на гору, съ высокими, темно-бурыми домами. Но новѣйшая культура даетъ о себѣ знать: электрическіе фонари, пестрыя афиши и яркія рекламы на стѣнахъ. Всего чаще попадалась огненнаго цвѣта реклама романа Золя Parigi, отъ газеты Tribuna, гдѣ онъ сталъ появляться одновременно съ парижскимъ изданіемъ въ переводѣ.
И тотчасъ послѣ такой архисовременной ноты вы вступите въ тишину и прохладу виллы Дзете и тамъ окунетесь въ прелестный стиль Ренессанса, начала XVI вѣка, будете ходить по этимъ заламъ и галлереямъ съ художественными фресками и любоваться съ террасы сада на панораму, которая покажется вамъ еще красивѣе, все съ новыми оттѣнками, которые навѣваютъ формы и колоритъ самой виллы.
Трамъ возьметъ васъ обратно и вы угодите домой еще къ обѣду.
Поѣздку въ горы, гдѣ пріютились Фраскати и Альбано, я оставилъ до ранней весны, когда буду прощаться съ вѣчнымъ городомъ.
Въ числѣ моихъ знакомыхъ нашелся въ Римѣ молодй словесникъ, коренной римлянинъ родомъ, знатокъ быта и языка трастеверинцевъ: того, что называется здѣсь: «il romanesco», сонетовъ Белли, поэта, писавшаго на этомъ нарѣчіи, и всей литературы о римскомъ плебсѣ. Въ послѣдній мѣсяцъ моего житья въ Римѣ, мы видались по два, по три раза въ недѣлю. Это были бесѣды по опредѣленной программѣ, родъ лекцій, къ которымъ онъ готовился. Нѣкоторыя происходили у меня въ отелѣ, а другія во время прогулокъ по разнымъ концамъ и урочищамъ Рима. Для загородныхъ экскурсій мы брали воскресенье, вполнѣ свободный день для моего чичероне, по профессіи учителя гимназіи со степенью доктора «іп lettere».