Послѣ образцовъ эллинскаго ваянія многое, чисто-римское, кажется только подражательнымъ и грубоватымъ. Однако, въ городѣ, гдѣ цѣлые вѣка греческая скульптура была предметомъ такого усерднаго поклоненія, куда сотнями и тысячами везли статуи изъ ограбленныхъ городовъ Эллады и Великой Греціи, гдѣ каждый богатый человѣкъ хотѣлъ непремѣнно имѣть у себя художественно выполненныя копіи съ великихъ образцовъ, — въ томъ всемірномъ городѣ не могло не явиться собственнаго мастерства.
Отъ своихъ учителей аллиновъ римляне усвоили всего больше реальную правду пластическихъ изображеній всего, что только поддается скульптурѣ: люди и животныя, подробности быта, цѣлые ряды фигуръ въ процессіяхъ, рельефы на тріумальныхъ аркахъ, колоннахъ, саркофагахъ. И въ области того, что мы называемъ портретами, они достигали высокаго мастерства.
Еще въ первый мой пріѣздъ въ Римъ, когда я продѣлывалъ мою программу туриста, съ гидомъ въ рукахъ, и старательно сдавалъ въ архивъ памяти обзоръ всѣхъ залъ и галлерей Ватикана, въ разныхъ его музеяхъ, меня, какъ воскресшіе изъ мертвыхъ покойники, обступали всѣ ати безчисленные статуи и бюсты когда-то вившихъ людей, извѣстныхъ каждому образованному человѣку, съ такимъ разнообразіемъ типовъ, физіономій, выраженій, посадокъ, облаченій, и ряды головъ и цѣлыя фигуры въ стоячемъ, сидячемъ и полулежачемъ положеніи.
Нѣкоторые — и не пять, не десять, а тридцать, пятьдесятъ — такъ знакомы вамъ, точно вы ихъ вчера еще видѣли на улицѣ или въ гостиной. Вы знаете этого толстяка, съ круглыми утолщенными чертами и выраженіемъ довольнаго собою генерала. И это окажется императоръ Веспасіанъ. Извѣстна вамъ и эта голова сановника честолюбца, прошедшаго высшую школу сдержанности въ экспрессіи лица, привыкшаго къ красиво-внушительнымъ позамъ на торжественныхъ засѣданіяхъ. Это Октавіанъ Августъ. Вы видали и вонъ того чувственника, съ развратнымъ, актерскимъ бритымъ лицомъ, говорящимъ о полубезумномъ тщеславіи. Да это Неронъ! Тоже и въ женскихъ типахъ и фигурахъ. До сихъ поръ еще вы встрѣчаете римскихъ княгинь и простыхъ трастеверинокъ, или мужичекъ изъ Альбано или Неми, какъ вотъ та Агриппина старшая или младшая, или Ливія, или Поппея, или Юлія-Домна, жена Септимія Севера, или Плотина, жена Траяна.
И этотъ высокохудожественный портретный, т.-е. конкретный, элементъ въ творчествѣ римскіе скульпторы умѣли переносить и въ изваянія, предназначенныя украшать площади и громадныя базилики. Портреты, въ видѣ бюстовъ Траяна и въ особенности Марка-Аврелія вы найдете и въ ихъ статуяхъ, которыя дѣлались въ размѣрахъ, превышающихъ натуральную величину.
Голову умнаго русскаго мужика, съ нѣсколько мясистымъ носомъ, взглядомъ какого-нибудь начетчика, живущаго «по-божески», съ такой же курчавостью, голову цезаря-стоика вы узнаете изъ тысячи бюстовъ, и она же у него въ конной фигурѣ Капитолія, съ приподнятой рукой, какъ будто онъ кротко и значительно говоритъ что-то своимъ воинамъ.
И типичныя фигуры скифовъ, въ кафтанахъ и лаптяхъ, напо минающихъ вѣковую одежу русскихъ мужиковъ, находите вы въ рельефныхъ изображеніямъ, извивающихся вокругъ колонны другого цезаря — полководца Траяна съ его чолкой волосъ на лбу и благообразными чертами испанца.
И вдругъ, изъ великолѣпныхъ хранилищъ Ватикана, полныхъ свѣта и художественной пластики, попадаешь въ подземелья, гдѣ все знаменуетъ собою отрѣшеніе отъ земной жизни, отъ тѣлесной красоты, роскоши и суеты.
Катакомбы остаются пикантною приманкой Рима даже для самыхъ равнодушныхъ форестьеровъ. Когда — то посѣщеніе ихъ не было такимъ банальнымъ, какъ теперь. Стоитъ попасть, наприм., въ катакомбы Калликста въ праздничный день, чтобы видѣть, какая это ярмарка. Тогда въ «мрачныхъ пропастяхъ земли», по выраженію нашего поэта, зажигаютъ цѣлую иллюминацію, вплоть до электрическихъ лампочекъ, толпа снуетъ вверхъ и внизъ, въ большихъ пещерахъ, гдѣ идетъ служба и говорятъ проповѣди, приличныя случаю, толкается, точно на какомъ-нибудь гуляньи иля смотру. Вся таинственность пропадаетъ, вмѣстѣ съ возможностью представить себѣ внутреннюю жизнь этихъ подземелій, гдѣ первобытные христіане хоронили своихъ покойниковъ, совершали свои требы, бесѣдовали и пѣли.
Но не всѣ катакомбы — такія ярмарки и не всегда. Ихъ много въ Римѣ, и у кого есть склонность къ подземнымъ прогулкамъ, есть хорошія ноги и зрѣніе, для того посѣщеніе ихъ — источникъ живого интереса, особенно если его занимаетъ вопросъ о происхожденіи христіанскаго искусства.