Частныя галлереи Рима и случайные туристы, и болѣе серьезные любители посѣщаютъ всего чаще для живописи. Ни одна англичанка, ни одинъ нѣмецъ не пропустятъ вамъ тѣхъ дней, когда, по расписанію, слѣдуетъ быть тамъ-то, и тамъ-то. Они ходятъ по всѣмъ этимъ заламъ и добросовѣстно смотрятъ на картины, изъ которыхъ только извѣстный процентъ представляютъ собою произведенія, «дѣлающія эпоху». Внѣ религіозныхъ и мифологическихъ сюжетовъ, римскія собранія, даже въ самыхъ богатыхъ галлереяхъ, носятъ на себѣ скорѣе дилетантскій характеръ меценатства. Есть чудесныя полотна, всемірнаго значенія въ искусствѣ, и рядомъ десятки картинъ, которыхъ нѣтъ никакого преступленія и не знать совсѣмъ, по крайней мѣрѣ не спеціалисту или не кандидату въ антикварщики. Въ Римѣ вы не найдете ни одного музея, какъ, наприм., Берлинскій, гдѣ исторія развитія человѣческаго творчества представлена была бы по эпохамъ и въ достаточномъ разнообразіи. Даже и для живописи итальянскихъ школъ ни одна галлерея не годится въ этомъ смыслѣ. Нѣтъ ни одного хранилища такого разнообразія и художественной цѣнности, какъ флорентійскіе Уффиція и галлерея палаццо Питти, ни для живописи до-рафаэлевской, ни для новѣйшихъ эпохъ. Нѣкоторыми школами и мастерами галлереи Рима особенно бѣдны. Послѣ нихъ Мадридъ, Петербургъ, Парижъ, Дрезденъ — цѣлыя сокровищницы. Надо идти смотрѣть извѣстныя картины въ палаццо Доріа, или Колонна, или Корсики, но ни одна изъ этихъ галлерей не представляетъ собою ничего цѣльнаго. Вы знаете, что вотъ такихъ-то пейзажей Клода Лоррена и Пуссена вы не найдете иначе, какъ въ Римѣ, и пользуйтесь этимъ, тѣмъ болѣе, что это — вещи, связанныя съ артистической карьерой обоихъ живописцевъ, воспитавшихся на римской природѣ. Но и палаццо, куда вы попадаете въ галлереи, сами по себѣ интересны по архитектурѣ залъ, по ихъ убранству; не всѣ одинаково. Въ палаццо Барберини коллекція картинъ помѣщается внизу, въ нѣсколькихъ, весьма не роскошныхъ, комнатахъ.
Чтобы видѣть, какъ сравнительно мало среди шедевровъ римских галлерей картинъ не религіознаго и не мифологическаго содержанія, особенно по нѣкоторымъ школамъ — фламандской, новой французской, нѣмецкой, испанской, — стоитъ вамъ, перебрать тѣ фотографіи, гдѣ на одномъ листкѣ представлены всѣ замѣчательныя картины разныхъ собраній. Фламандская, наприм., живопись такъ не богата представлена въ Римѣ, что вы рѣшительно всюду, во всякой эстампной лавочкѣ, найдете за витриной копіи съ головки шотландской принцессы изъ фамиліи Стюартъ, рисованной пастелью Ванъ-Дикомъ, изъ академіи S. Lucca. Сомнительной подлинности Беатриче Ченьчи, якобы работы Гвидо-Ренн, надоѣстъ вамъ до нельзя своими безчисленными копіями, вмѣстѣ съ Форнариной Рафаэля изъ галлереи Барберини.
Римскіе меценаты покупали больше картины мѣстныхъ художниковъ, а городъ не имѣлъ, при папахъ, центральнаго музея, кромѣ богатой Капитолійской Пинакотеки, куда бы попадали произведенія всякихъ школъ на свѣтскіе сюжеты, историческіе, жанровые полотна и пейзажи. Блестящее исключеніе дѣлали римскіе первосвященники для всего, что античное искуство, и христіанскій Ватиканъ сталъ первымъ въ мірѣ хранилищемъ языческаго творчества.
Развѣ не полна значенія такая судьба римской куріи, если на нее посмотритъ историкъ культуры? Созидая новую вселенскую державу, укрѣпители духовнаго владычества надъ христіанскимъ міромъ, въ теченіе долгихъ вѣковъ, папы въ сущности служили торжеству и прославленію красоты, какъ ее понимали вдохновенные эллины, нашедшіе въ итальянцахъ Возрожденія своихъ прямыхъ послѣдователей подъ эгидой всѣхъ этихъ Николаевъ, Сикстовъ, Юліевъ и Львовъ!
Въ этой главѣ я старался воздерживаться отъ подробностей дачнаго характера. Мнѣ хотѣлось только отозваться на всѣ главные моменты, черезъ какіе каждый русскій можетъ проходить у подножія памятниковъ и внутри хранилищъ вѣчнаго города. Если знать чего искать въ Римѣ, какихъ эстетическихъ настроеній, — въ накладѣ никто не будетъ. При всѣхъ пробѣлахъ своихъ галлерей, по части живописи, Римъ способенъ дать такой основной тонъ вкусу и пониманію каждаго, кто сумѣетъ взять съ него дань, какого ни одинъ городъ Европы не дастъ во всемъ — что пластическая красота, завѣщанная всѣмъ намъ эллинами.