Мнѣ припомнилось изреченіе Стендаля, щеголяющаго парадоксами въ своихъ книжкахъ объ Италіи и Римѣ. Вотъ это мѣсто:
«C’est par amour pour les beaux-arts, que l' on vient à Rome et là cet amour vous abandonne et, comme à l’ordinaire, la haine est sur le point de le remplacer». [50]
Ничего такого я лично не испыталъ. Напротивъ, въ третій мой пріѣздъ, я пережилъ въ Римѣ все то, что есть самаго высокаго въ уразумѣніи судебъ человѣческаго творчества.
V
Вселенская сила. (Ватиканъ въ концѣ вѣка)
Послѣднія двадцать лѣтъ римской куріи. — Отпошеніе къ ней русскихъ. — Мои экскурсіи въ ея область. — Наша миссія. — Русскій католическій патеръ — старожилъ Рима. — У Доминиканцевъ. — Отецъ Ванутелли. — У іезуитовъ. — Префектъ Пропаганды. — Мои чтецъ-репетиторъ. — Аудіенція у статсъ-секретаря, кардинала Рамполла. — Визитъ кардиналу Винченцо Ванутелли. — Его воспоминанія о Москвѣ.—Служба въ 60-ю годовщину священства папы. — Торжество въ св. Петрѣ.—Публика и ея поведеніе. — Частная аудіенція у его святѣйшества. — Внутренніе покои папы. — Церемоніалъ. — Любимыя темы Льва XIII. — Содержаніе нашей бесѣды. — Юбилейное торжество въ Сикстинской капеллѣ.—Церковный бытъ Рима. — Унія восточныхъ церквей. — Разноязычныя службы въ недѣлю „Befana*.—Заключительные выводы.
Ватиканъ сдѣлался для всѣхъ и внѣ католичества чѣмъ-то совсѣмъ инымъ, въ послѣднія десять — пятнадцать лѣтъ. И достигъ этого тотъ первосвященникъ, который передъ отъѣздомъ монмъ изъ Рима, въ мартѣ 1898 года, праздновалъ двадцатилѣтній юбилей своего восшествія на папскій престолъ.
Кто бы подумалъ въ ноябрѣ 1870 года, когда я въ первый разъ пріѣхалъ въ Римъ, два мѣсяца послѣ вступленія итальянскихъ войскъ, что не пройдетъ и тридцати лѣтъ, и не въ одномъ Римѣ, а по всей Италіи, въ Миланѣ, гдѣ когда*то восторженно встрѣчали Виктора — Эммануила съ Гарибальди, даже въ Туринѣ, бывшей резиденціи Савойскаго дома, подниметъ голову движеніе во имя папы, какъ непримиримаго противника теперешняго режима единой я освобожденной Италіи.
Тогда, въ первые мѣсяцы добровольнаго «плѣненія» папы Пiя IX, только одна черная братія и ея кліенты, присмирѣвъ до поры до времени, предавала пришельцевъ — иновѣрныхъ всѣмъ духамъ тьмы. Не надо забывать, что плебисцитъ, утвердившій власть короля Италіи, произведенъ былъ безъ всякаго внѣшняго давленія. Онъ далъ почти единогласное признаніе жителями Рима новаго правительства. Противъ было ничтожное до смѣшного число голосовъ. Тѣ, кто не желалъ мириться, не участвовали въ голосованіи. Но ядро такихъ приверженцевъ папскаго режима все росло. Не мѣшаетъ припомнить и то, что когда итальянцы проломили брешь около Porta Ріа и вошли въ Римъ, то командиръ отряда, вѣрный соглашенію съ папой, не занималъ праваго берега Тибра, предоставляя этимъ всю зарѣчную часть: Трастеверэ и citta Leonina папскому правительству. Коренные жители Рима, самые стародавніе подданные его святѣйшества, возмутились противъ него, и кардиналъ Антонелли принужденъ былъ, отъ имени папы, обратиться самъ къ начальнику итальянскихъ войскъ съ форменной бумагой и призвать его на защиту Ватикана.
Вотъ что несомнѣнно было. Но это скоро вывѣтрилось изъ общей памяти. Та свобода и то единство, къ которымъ вся Италія такъ долго и такъ, по видимому, пламенно стремилась, все блѣднѣли и блѣднѣли. И съ конца 70-хъ годовъ, когда папскую тіару возложилъ на себя кардиналъ графъ Джоакино Печчи, обаяніе ватиканскаго плѣнника начало все расти.
При Піѣ ІХ-мъ Ватиканъ, упершись въ свое «non possumus» [51] — политически притихъ, но не сдавался, и послѣ догмата непорочнаго зачатія утвердилъ и непогрѣшимость папы, какъ такой же основной догматъ католичества, хотя оно жило осьмнадцать вѣковъ и безъ него.
Но еще въ половинѣ 70-хъ годовъ обѣ державы Рима, послѣ смерти короля «galantuomo», отлученнаго отъ церкви, при всей напряженности этого сожительства, всетаки кое-какъ уживались. Папа не хотѣлъ мириться; но и не умѣлъ создать себѣ особаго положенія въ Европѣ, не умѣлъ или не хотѣлъ и пользоваться разладомъ политическихъ и соціальныхъ интересовъ.
Я хорошо помню тогдашнее настроеніе. Молодая королевская чета была популярна въ Римѣ. Вся страна тѣшилась сознаніемъ того, что Римъ достался наконецъ объединенной націи. Къ столицѣ Италіи приливали со всѣхъ сторонъ и люди, и денежныя средства. Только что начинали обстраивать городъ, проводить новыя улицы, очищать Тибръ, проектировать цѣлые кварталы, приступать къ продолжительнымъ монументальнымъ работамъ. Впереди стоялъ миражъ большой столицы, быть можетъ, въ милліонъ жителей.
50