Поѣздка начиналась, какъ я мечталъ. По дальше пошло не совсѣмъ такъ. Наступила скорая — въ томъ году — зима и накинула на все свой невеселый пологъ.
Ъхалъ я безъ малѣйшаго намѣренія писать объ Италіи. Я слишкомъ много работалъ перомъ, съ самаго объявленія войны. Каждый день я отправлялъ корреспонденціи и долженъ былъ съ августа каждый мѣсяцъ высылать въ Отечественныя Записки по цѣлой части романа Солидныя добродѣтели, который еще въ іюлѣ обязался доставлять на послѣднія четыре книжки 1870 г. И я выполнилъ это обязательство. Вездѣ, и по окраинамъ — въ Германіи, въ Бельгіи, и во Франціи, и въ Швейцаріи я продолжалъ писать романъ. Мнѣ предстояло его доканчивать въ Римѣ, гдѣ я разсчитывалъ пробыть болѣе трехъ недѣль, чтобы вернуться въ Россію, объѣхавъ сѣверъ Италіи — Туринъ, Миланъ, Венецію, Тріестъ, передъ обратнымъ переваломъ черезъ Альпы.
Но объ Италіи не думалъ я писать и не писалъ ни въ эту первую поѣздку, ни потомъ — на протяженіи цѣлыхъ двадцати семи лѣтъ. Никогда я не былъ корреспондентомъ изъ итальянскихъ городовъ, и если мнѣ случалось задѣвать итальянскія темы, то развѣ въ рецензіяхъ, вродѣ, напримѣръ, статьи «Генеральскія нескромности», появившейся въ Отечественныхъ Запискахъ въ началѣ 70-хъ годовъ, по поводу книги генерала Ламармора, надѣлавшей тогда много шуму. Писалъ я ее во Флоренціи.
Поэтому въ этихъ «Итогахъ пережитаго» и не рискую повторяться. Если Италія и Римъ прошлись по моему писательству, то почти исключительно въ беллетристикѣ, и я перечислю здѣсь то, что читатели могутъ найти у меня итальянскаго въ повѣстяхъ, романахъ и разсказахъ.
Это, во-первыхъ, цѣлая вторая часть романа Полжизни, гдѣ дѣйствіе происходитъ лѣтомъ, во Флоренціи и Ливорно. Весь романъ и былъ написанъ въ этихъ двухъ городахъ въ 1873 г. Потомъ одна глава въ началѣ повѣсти Въ усадьбѣ и на порядкѣ, съ картиной изъ римской жизни на Piazza di Spagna, у лѣстницы къ S.-Trinita de monti и фонтана Бернини у «барки». Есть пейзажи и штрихи въ повѣсти Презрѣнный а въ романѣ По-другому, навѣянные Неаполитанскимъ заливомъ и Капри — гораздо позднѣе, въ девяностыхъ годахъ, и цѣлый разсказъ прямо изъ флорентийской жизни, за зиму 1873 г., Вамбино, написанный болѣе десяти лѣтъ спустя. Вотъ, кажется, и все.
На мою первую поѣздку въ Италію я смотрѣлъ какъ на то, что въ оперѣ представляетъ собою увертюра. Мнѣ хотѣлось вѣрить, что я ѣду не въ первый разъ. Поѣздка могла выйти удачной или нѣтъ; я съ этимъ заранѣе мирился.
Переѣздъ по Корнишѣ до Савоны далъ сейчасъ чувство страны, непохожей ни на что остальное. Франція, Германія, Австрія, Швейцарія — все это уже успѣло примелькаться въ цѣлыя пять лѣтъ. То же было и съ картиной вечерней уличной жизни въ Генуѣ—первомъ большомъ городѣ, куда я попалъ по желѣзной дорогѣ изъ Савоны.
Разумѣется, Парижъ или Лондонъ захватываютъ въ первый разъ сильнѣе — нѣтъ никакого сравненія. Но Генуя, ночью, съ своею характерною толпой, въ улицахъ, похожихъ на проходы между дворцами, и по мостовой точно изъ бѣлаго мрамора — давала чувство «заграницы»— какъ нынче говорятъ, не меньше, чѣмъ Севилья или Барселона. Тогда ѣхать прямо въ Ливорно еще нельзя было. Приходилось нанимать «веттурино» на площади, гдѣ театръ Карло-Фличе. Мой гидъ (первый по счету гидъ, какихъ мнѣ привелось брать) посовѣтовалъ мнѣ переѣхать на пароходѣ. Погода стояла еще прекрасная. Въ одну ночь я могъ очутиться въ Ливорно. Я такъ il сдѣлалъ и проспалъ въ каютѣ безъ малѣйшей тревоги.
Приступъ къ Италіи былъ удачный. Генуя не всѣмъ нравится, но она даетъ сейчасъ же предвкусіе того, что влечетъ къ Италіи. Архитектура домовъ, палаццо съ удивительными Ванъ-Диками, оперный театръ, уличное оживленіе, типъ женщинъ, ихъ кружевныя косынки, суета порта, Кампо-Санто, воздухъ, апельсинныя деревья и оливы, садъ Паллавичини, вблизи города, морской берегъ вправо и влѣво; вы уже чувствовали себя совсѣмъ въ Италіи.
И послѣ Франціи, тогда зловонной, унылой — васъ молодила жизнь объединенной страны, только что достигшей исполненія своихъ завѣтныхъ упованій. Римъ былъ уже взятъ 20 сентября 1870 г. Во всемъ сказывалась свобода конституціоннаго государства. Дышалось полною грудью. Было какъ-то особенно отрадно и ново — проводить цѣлые дни на воздухѣ, до поздней ночи; а въ дома, церкви, театры заходить только затѣмъ, чтобы видѣть и слышать что-нибудь художественное.
Послѣ Пизы съ ея четырьмя памятниками архитектуры, выстроенными точно на большомъ подносѣ — для удобства форестьеровъ — во Флоренціи сразу измѣнилось настроеніе. Это было въ самыхъ первыхъ числахъ заграничнаго декабря. Выпалъ снѣгъ, задулъ вѣтеръ, которымъ Флоренція такъ богата зимой. Пришлось «работать» въ галлереяхъ и церквахъ — на атотъ разъ уже безъ гида ища убѣжища отъ погоды.