– Неужели эта девушка – моя невеста?
Сердце Сивона, наблюдавшего за ней из темноты, затрепетало от невыразимых чувств. Если даже запах макколли казался ему цветочным ароматом, то что еще говорить? Вдруг красавица подняла глаза к небу.
– Луна, неужели я правда выхожу замуж?
Луна была скрыта за облаками – похоже, не только Синвон переживал из-за брака с незнакомым ему человеком.
– Я боюсь, что жених мой некрасив.
«Неужели слухи о моей внешности сюда не дошли? – удивился Синвон. – Мои сестры всегда восхищаются моей светлой кожей!»[11]
– Я боюсь, что в доме супруга меня ждет суровая жизнь.
«О моя прекрасная госпожа. Я буду любить вас, даже если вы принесете с собой только ложку. Обещаю, что вам никогда не придется мочить руки в воде, кроме как во время купания».
– А еще я боюсь первой брачной ночи.
На лице Синвона появилась улыбка.
«Не волнуйтесь, моя госпожа, нет, моя супруга! Я буду нежен и не причиню вам зла!»
– Я боюсь разлуки с отцом…
«Вместо отца у вас будет муж. Я обниму вас так крепко, что вы не заметите разлуки с отцом».
– Надеюсь, что мой супруг будет человеком, на которого я смогу равняться и которого смогу любить всю оставшуюся жизнь.
Услышав это, переодетый в носильщика Синвон просветлел лицом. Казалось, даже лунный свет, попадая на него, становится ярче. Синвон молча кивнул в ответ на пожелание своей прекрасной невесты, твердо решив быть хорошим мужем и во что бы то ни стало сделать ее счастливой. Хёнсон обернулась на шорох, но Синвона уже след простыл. Издалека донеслось тихое: «Я счастливчик!» «Интересно, – подумала Хёнсон, – кто буянит в столь поздний час? Или я настолько пьяна, что мне послышалось?» Оглядевшись по сторонам, Хёнсон увидела, что в комнате госпожи Со до сих пор горит свет. Предчувствие, которое она пыталась заглушить выпивкой, нахлынуло на нее темной волной.
– Эволь, принеси мне еще бутылочку макколли!
Но сколько бы Хёнсон ни звала, служанка не приходила. Выйдя во двор, девушка заметила, что слуги выглядят необычайно встревоженными. Атмосфера царила такая же, как в день смерти ее матери. Казалось, убийца этого дома снова обнажит клыки, как десять лет назад, когда Хёнсон была всего лишь семилетней девочкой. Именно тогда госпожа Со Унчжон привела в этот дом Хёнхи и объявила ее дочерью достопочтенного господина Е. Ходили слухи о том, что госпожа Со то ли была кисэн в Пхеньяне, то ли жила вдовой в Кэгёне. Старейшины дома относились к ней свысока. Говорят, даже каменный Будда отвернулся бы от такой женщины, но госпожа Ким, законная жена господина Е, отнеслась к госпоже Со с теплотой. Несмотря на грубую речь и манеры, госпожа Со во всем старалась подражать госпоже Ким и училась вести себя так, как подобает высокопоставленной даме. Но может ли черное сердце стать белым, а злые намерения исчезнуть? После того как госпожа Со возглавила кухню, один за другим стали уходить из жизни презиравшие ее старейшины дома. Зависть госпожи Со к милостивой законной жене, госпоже Ким, росла с каждым днем, и в конце концов она начала травить соперницу, отплатив за доброту предательством. Через некоторое время госпожа Ким поддалась неизвестной болезни и умерла.
Встав во главе дома, госпожа Со злонамеренно сваливала все проступки Хёнхи на Хёнсон, чтобы в глазах господина Е ее дочь выглядела достойнее сестры. Росшая в доме, где в каждом происшествии обвиняли ее, Хёнсон с каждым днем становилась все наблюдательнее. Со временем она научилась понимать истинные намерения людей, причем настолько метко, что некоторые могли бы счесть это особым талантом. Однако Хёнсон осторожно держала прозрения при себе, понимая, что коварная госпожа Со, которая сейчас улыбается ей, вынашивает намерения однажды ей навредить. Она знала, что должна покинуть отчий дом и выйти замуж, пока этот день не настал. Слова уличного сводника о том, что она не выйдет замуж, тревожно отозвались в душе Хёнсон. Черные тучи заполнили ее сердце, еще больше омрачив настроение.
Тем временем госпожа Со находилась в своих покоях. Обычно она избегала играть на комунго, чтобы не выдать своего прошлого, однако сейчас музыкальный инструмент лежал у нее на коленях. Вспотевшей рукой она защипнула струны.