Когда они решили посмотреть статистику, то были сбиты с толку. Только четырнадцать из двухсот самцов стаи претендовали на высокое место в иерархии доминирования, а сама иерархия оказалась не линейной. Самцы менялись местами, и тогда «подчиненные» проявляли «агрессию» в отношении своих «начальников». Несмотря на необычные результаты и общее отсутствие враждебности со стороны «начальников», ученые продолжали придерживаться прежних убеждений и заявили: «Нет никаких сомнений в том, что взрослые особи мужского пола способны контролировать свою агрессию».
Любопытно, что исследователи наблюдали у соек куда большие проявления агрессии, чем парочка недовольных взглядов. Они задокументировали драматические воздушные сражения, в которых птицы сцеплялись в воздухе и «энергично хлопали крыльями, падая на землю», а также «сильно клевали друг друга». Эти столкновения были «самым агрессивным поведением, наблюдаемым в течение года», но они не были включены ни в какую ступень иерархии доминирования, поскольку были совершены не самцами. Подобное поведение наблюдалось у самок. Авторы пришли к выводу, что это «вспыльчивое» женское поведение обусловлено гормональными факторами. Ученые предположили, что весенний всплеск гормонов вызвал у самок соек «птичий эквивалент ПМС, который мы назвали СПО (синдром предварительного отбора)»!
Не существует такого понятия, как птичий СПО. Если бы Марзлафф и Балда отнеслись к агрессивному поведению самок непредвзято и использовали «бритву Оккама», чтобы отбрить проросшую предубежденность, они были бы близки к разгадке сложной социальной системы перуанских соек. Подсказки о том, что самки весьма конкурентоспособны и играют важную роль в иерархии соек, содержатся в данных, тщательно записанных учеными, которые предпочли их не замечать. Вместо этого они догматично продвигались вперед в поисках «коронации нового короля» и собственных убеждений, что, конечно, так и не состоялось.
Здесь нет никакого заговора, просто зашоренная наука. Марзлафф и Балда – наглядный пример того, как хорошие ученые проигрывают от предвзятости. Орнитологический дуэт столкнулся со сбивающим с толку новым поведением, которое они интерпретировали, загнав в фальшивые рамки. И они вовсе не одиноки в своем чистосердечном заблуждении. Наука, как выясняется, пропитана проявляющимся время от времени сексизмом.
Не помогло и то, что в системе образования преобладали и во многих областях до сих пор преобладают мужчины, которые, естественно, рассматривают животный мир со своей точки зрения. Таким образом, возникающие у них вопросы, которые приводили к исследованиям, были связаны в основном с самцами. Самками большинство просто не интересовалось. Все внимание было сконцентрировано на самцах, и это делало их образцовым организмом – эталоном, от которого отклонилась самка, и стандартом, по которому судили о внешнем виде. Самки животных с их «запутанными гормонами» были чем-то побочным, отвлекающим от основного повествования и не заслуживали такого же уровня научного изучения. Их организмы и поведение остались неисследованными. Возникающий в результате пробел в данных запрограммировал будущее. Представительницы женского пола рассматриваются как инвариантные и инертные помощницы в мужских начинаниях, потому что нет данных, чтобы подать их как нечто иное.
Самое опасное в сексистских предубеждениях – природа бумеранга. То, что начиналось как шовинистическая викторианская культура, было взращено столетием науки, а затем выплюнуто в общество в качестве политического оружия, размноженного Дарвином. Это дало горстке приверженцев новой науки, эволюционной психологии, представленных по большей части мужчинами, идеологическое право утверждать, что множество грубых форм мужского поведения – от изнасилования до навязчивого преследования юбок и мужского господства – были «единственно верными», потому что так завещал Дарвин. Они говорили женщинам, что у них дисфункциональные оргазмы, что они никогда не смогут пробить стеклянный потолок из-за врожденного отсутствия амбиций и должны реализовываться в материнстве.