Наконец, ткань ослабевает, и, потянув еще раз, я полностью развязываю узел. Только тогда Ноа замечает, чем я занимаюсь.
Он откидывается назад и смотрит на меня строгим взглядом:
– Эй, кто сказал, что ты можешь развязать руки?
– Я сняла, чтобы сделать это, – я провожу своими длинными ногтями по его спине, слегка царапая ее.
Он целует уголок моего рта и шепчет:
– Ты коварный котенок.
– Я знаю. Ты не единственный развратник в этой комнате, детка.
Он отшатывается назад, глаза у него круглые, как блюдца, и на секунду перестает трахать меня.
– Ты назвала меня деткой.
Я вздергиваю бровь.
– Да, и что?
Медленно его губы растягиваются в улыбку, от которой плавятся трусики.
– Мне нравится.
– Хорошо.
Он подкладывает руку под мою правую ногу и поднимает ее над своим плечом, приподнимая при этом мои бедра над матрасом. Когда он снова входит в меня, я вскрикиваю, мне нравится этот новый угол.
– Вот так, детка. Покажи мне, как тебе нравится, когда мой большой член заполняет тебя, растягивая до предела.
Теперь он стоит на коленях на матрасе, нависая надо мной и отдаляясь от моих рук. Но он уже превращает мой мозг в пушистые облака, поэтому я закрываю глаза и прижимаю сомкнутый кулак ко лбу, а другой рукой сжимаю простыню.
– Трахни меня сильнее.
– Как пожелаешь, – он впивается пальцами в мои бедра и начинает двигаться с бешеной скоростью. Изголовье кровати ударяется о стену, издавая ужасный звук.
Не прошло и минуты, как раздается громкий стук в стену. Соседи жалуются. Ноа на секунду замирает, но я говорю ему:
– Не обращай на них внимания.
– Хорошо, потому что я не хочу тормозить.
Я знаю, что мы ведем себя не очень по-соседски, но я уже не в состоянии быть хорошей. Я вот-вот увижу звезды, и ничто не сможет удержать меня от них.
Ноа застонал:
– Мне нравится, как твоя киска обсасывает мой член, солнышко. Скажи мне, что ты уже близко.
Я собираюсь ответить, что да, я близка, но слишком поздно. Оргазм обрушивается на меня, как цунами, увлекая под воду, в водоворот бездумного блаженства. Я кувыркаюсь, теряя всякое чувство направления, пока не разбиваюсь на части, уплывая в бескрайний океан.
Он становится еще тверже, пока его член не начинает пульсировать внутри меня, и с его губ не слетают бессвязные слова. С последним толчком он опускает мою ногу и прижимается губами к моим.
Наконец-то я снова могу прикоснуться к нему, я зажимаю его лицо между ладонями и позволяю себе утонуть в нем. Мое сердце бьется со скоростью света, и не из-за секса. Оно бьется от эйфории, и мне хочется вцепиться в это чувство и никогда его не отпускать.
Он переворачивается на бок, увлекая меня за собой. Он уже не внутри меня, но мы как будто не можем отпустить друг друга. В конце концов, Ноа отстраняется.
– Я должен избавиться от презерватива.
– Точно.
Он отбрасывает ноги в сторону и спрыгивает с кровати.
– Сейчас вернусь.
– Ладно, – я смотрю в потолок, затем закрываю глаза.
Каждое нервное окончание в моем теле живет и покалывает. Мой клитор все еще пульсирует от сотрясения, вызванного очередным уничтожающим оргазмом. Я никогда не сомневалась, что Ноа будет хорош в постели, но он превзошел все мои ожидания. Я вся мокрая от пота, и мне обязательно нужно принять душ, но сейчас во мне нет ни единой твердой косточки.
Я слышу, как включается и выключается кран, прежде чем Ноа возвращается в комнату и ложится в кровать рядом со мной. Он прикасается к моему лицу.
– Как ты себя чувствуешь, солнышко?
– Замечательно. Спасибо.
– Нет, спасибо тебе, – он целует меня в щеку, отчего у меня в животе порхают бабочки.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
– Где ты научился всем своим трюкам?
Он гримасничает.
– Я не уверен, что на это можно отвечать.
Я смеюсь.
– Расслабься, я не пытаюсь доставить тебе неприятности, и клянусь, я не из тех девушек, которые склонны к ретроактивной ревности.
Его брови изгибаются.
– Правда? Значит, ты совсем не ревнуешь?
– Этого я не говорила...
– Ты действительно ревновала меня к моей бывшей няне до того, как узнала, кто она такая. Признайся.
Я покачала головой:
– Никогда.
Он проводит пальцами по моим ключицам, опуская взгляд:
– Тогда я признаюсь. Я ревновал сегодня вечером.
– К Райдеру? Ноа...
– Я знаю, что я всего лишь твой ненастоящий парень, но я ничего не мог с этим поделать, – он снова поднимает свои глаза на мои. – Ты надела платье, которое он купил, и он, наверное, представлял, как раздевает тебя.
– Он раздевал меня много раз. Он мой бывший.
Его лицо опускается:
– Если это твой способ заставить меня чувствовать себя лучше, то ты плохо справляешься, солнышко.
Я провожу пальцем между его бровей, пытаясь стереть образовавшуюся там складку.
– Тебе не о чем беспокоиться. Я с тобой.
– Но это не по-настоящему.
Я прикусила нижнюю губу:
– Почему ты так сильно хочешь, чтобы это было реальным?
– Как ты можешь этого не знать? Я без ума от тебя, солнышко. С тех пор, как впервые тебя увидел.
– В "Наследии"?
Он перевернулся на спину и уставился в потолок:
– Нет, это случилось не тогда.
Я опираюсь на локоть, чтобы заглянуть ему в лицо:
– Где же ты меня тогда увидел?
– На полуфинале Ледяной Четверки, – он смотрит мне в глаза. – Я увидел тебя в толпе. Потом, когда я шел в раздевалку Воинов, я застал вашу ссору с Райдером.
Мой желудок опускается:
– Ты был там?
– Ага.
– И ты был свидетелем всего этого?
Он кивает, в его глазах светится раскаяние.
– Мне очень жаль. Я знаю, что не должен был шпионить, но я не знал, что делать, и... ты сердишься?
Я злюсь? Нет. Это не та эмоция, которая бурлит в моей груди.
– Мне стыдно.
Я сажусь, поворачиваясь к нему спиной.
– Почему? Тебе нечего стыдиться. Единственный, кто должен так себя чувствовать, это хренов Райдер.
Как мне объяснить Ноа, чтобы он понял? Это был момент дна в моей жизни. Я чувствовала себя жалкой, уязвимой, и не потому, что у меня было разбито сердце из-за разрыва. Я чувствовала себя преданной. Я думала, что знаю, кто такой Райдер, но в тот вечер передо мной было лицо незнакомца.
– Это не имеет значения, – я встаю, чувствуя холод и опустошенность в одно мгновение. Я хочу вернуться в тепло объятий Ноа, но мои стены вновь сформировались, и страх довериться ему и его чувствам ко мне вернулся с новой силой. – Я должна пойти проверить щенков.
Я надеваю свою большую толстовку и выхожу из комнаты. Я убегаю от Ноа и его больших чувств, как трусиха, но знание того, что он был там той ночью, не дает мне покоя, и мне нужно разобраться не только с этим, но и со всем остальным.
Я должна была знать, что он пойдет за мной. Прежде чем я успеваю проверить коробку, он обнимает меня сзади и упирается подбородком в мое плечо.