– Я знаю, что есть вещи, которые ты держишь глубоко в сердце, и это нормально, детка. Я буду рядом, если ты решишь рассказать мне об этом в любой роли - друга, фальшивого парня... любви всей твоей жизни, – он хихикает, унимая мою тревогу.
Я смеюсь вместе с ним:
– Любовь всей моей жизни? А ты не слишком забегаешь вперед?
Он кружит меня и нежно ласкает мое лицо кончиками пальцев.
– Думаешь?
Судя по тому, как он смотрит на меня, я почти верю, что он говорит серьезно. Но звук ключа заставляет меня отпрыгнуть от него.
Через секунду входит Харпер. Ее глаза расширяются, и она быстро отворачивается:
– Мне так жаль.
– Вот черт. Нет, это мне жаль:
– Ноа бежит обратно в мою комнату во всей своей обнаженной красе.
Мое лицо пылает. Как я не заметила, что он пошел за мной, не потрудившись одеться?
– Он ушел? – спрашивает Харпер.
– Да. Мне очень жаль. Этого больше не повторится.
– Все в порядке. Я почти ничего не видела. Ты загораживала большую его часть.
Ее лицо краснее помидора, поэтому, чтобы сменить тему....
– Как прошло мероприятие?
– Большой успех. Гордон был доволен, а значит, доволен и мой босс.
– А Адриан появился?
Ее губы раздвинулись.
– К сожалению, да.
Не успела она договорить, как в гостиную вернулся Ноа в брюках и рубашке:
– Ты показала ей щенков?
Брови Харпер взлетели к небу:
– Каких щенков?
– Это отвечает на твой вопрос? – я ухмыляюсь.
Ноа подходит к коробке и открывает крышку.
– Этих щенков.
Харпер подходит ближе и наклоняется вперед.
– Боже мой. Они такие крошечные. Где вы их нашли?
– Их выбросили у мусорного бака.
Ее позвоночник выпрямился.
– Что за монстр мог сделать такое?
– Бессердечный.
Она приседает рядом с коробкой.
– Но мы не можем их оставить. Это противоречит правилам студенческого общежития.
– Мы не собираемся никому рассказывать, пока мы их не приютим.
– В одном из моих классов есть девочка, у которой есть тайный питомец. Правда, это кошка, поэтому ее легче спрятать, – Харпер пересчитывает их. – А тут семь щенков. Вы, ребята, с ума сошли.
– Я надеюсь, что мы сможем найти им приемных родителей, - говорю я.
– Мы? – Ноа удивленно смотрит на меня.
– Да, я принесу их завтра на арену. Может быть, кто-то из ребят заинтересуется.
–Но не Маршалл - он наш.
– Подожди, когда мы успели выбрать это имя?
– Я только что решил. Ну, знаешь, в честь Маршала из "Щенячьего патруля". Маршал Кингсли хорошо звучит, не так ли?
Я скрестила руки.
– А почему не Маршалл Манчини? По-моему, это звучит даже лучше.
Я дразнюсь, но это не идет ему впрок. Он надувается, превращая свои губы в еще более привлекательные для поцелуев:
– Но мне нравится Маршалл Кингсли.
Когда он так себя ведет, это напоминает мне, что ему всего девятнадцать. Хотя то, что он делал со мной в спальне, противоречит этому.
– Я просто прикалываюсь. Маршалл Кингсли звучит здорово.
Харпер поднимается с места.
– Я лучше пойду спать. Вы, ребята, слишком сладкие, и у меня от этого уже болят зубы.
– А как же щенки? – спрашивает Ноа.
– Я не против одного щенка в квартире, но не семи. Я так понимаю, что Маршал должен остаться здесь, верно?
– Да. Ноа не может держать собаку в своей комнате размером с банку тунца.
Она пристально смотрит на меня в течение нескольких тактов:
– У вас все становится серьезно.
Черт. Почему она должна была сказать это при Ноа?
– Мы просто совместно воспитываем собаку. Ничего особенного, - говорю я, не глядя в его сторону.
Она сужает глаза:
– Ну конечно. Ну, тогда спокойной ночи. Увидимся завтра.
– Спокойной ночи, Харпер, - отвечает Ноа.
Я наконец-то смотрю на него, но он отвлекся. Сейчас он держит Маршалла на руках, и щенок занимает все его внимание.
– Не стоит играть с ним так поздно. Еще не время для кормления.
– Я знаю, но не могу удержаться.
– Я иду спать.
– Я приду через минутку, – он не встречает моего взгляда, и это заставляет меня чувствовать себя сукой.
Я ранила его чувства, но я не знаю, что сказать, чтобы исправить ситуацию, не опуская снова свои барьеры.
ГЛАВА 34
ДЖИА
Итог: я ворочаюсь, ожидая, когда Ноа придет спать, и после часа, проведенного в одиночестве, решаю его проведать. Я нахожу его спящим на диване с Маршаллом, лежащим у него на груди. Его рука удерживает щенка от падения. Я таю от этого зрелища, и в то же время чувство вины пронзает мое сердце. Ноа потрясающий, и он уже не раз доказывал мне, что я ему нравлюсь. Почему же я все еще колеблюсь?
Может быть, потому что он слишком хорош, чтобы быть правдой.
В коробке скулят щенки. Я понимаю, что им пора снова поесть. Вместо того чтобы будить Ноа, я отправляюсь на кухню, чтобы приготовить им смесь. Я разогреваю ее в микроволновке, а затем разделяю смесь по маленьким бутылочкам, которые нам дал ветеринар.
Без его помощи я могу кормить только двух щенков одновременно, но он выглядит таким мирно спящим, что я не хочу его беспокоить.
Я устраиваюсь поудобнее на полу и достаю из коробки двух щенков. Глаза у них еще закрыты, поэтому мне приходится подносить бутылочки к их маленьким ротикам, но потом они берут себя в руки.
– Почему ты меня не разбудила? – спрашивает Ноа сонным голосом.
Я поднимаю голову:
– Я хотела дать тебе отдохнуть.
Он садится и прикрывает зевок кулаком. Маршал тоже не спит и шевелится в его руке.
– Ты не должна делать это в одиночку. Это и моя ответственность тоже.
– Я знаю. Все в порядке, я уже приготовила им смесь. Осталось только покормить их.
Ноа садится со скрещенными ногами с другой стороны коробки лицом ко мне и берет две бутылочки с журнального столика, где я их поставила. Сначала он кормит Маршалла и еще одного щенка.
Мы сидим в тишине, и я не могу понять, то ли он молчит потому, что уже поздно, то ли у него есть что-то на уме, о чем он мне не говорит.
– Я сожалею о том, что сказала Харпер, - пролепетала я.
Он нахмуривает брови:
– Не понимаю.
– О том, что наше совместное воспитание Маршалла это не важно. Я не хотела, чтобы у нее появились лишние мысли о нас.
Ноа улыбается:
– Все в порядке, Джиа. Меня это не беспокоит.
– Ты уверен? Ты не пришел в постель.
Он качает головой, наблюдая за мной с весельем:
– Ты скучала по мне, солнышко?
– На самом деле - скучала. Я люблю обниматься.
Его улыбка расширяется:
– Ты не останешься без объятий, пока будешь со мной.
Меня это задевает. Это я сказала ему, что это временно, но мне больно, когда он это говорит. Уф. Почему у меня в голове такой бардак?
– Что не так? - спрашивает он. Должно быть, на моем лице отразилось смятение.
Я качаю головой:
– Ничего.
– Поговори со мной, детка.
Мое сердце скручивается, и оно болит так сильно, что я не могу нормально дышать. Я не хочу обременять его своими проблемами. Если он узнает, что я не такая уж уверенная в себе, какой себя изображаю, неужели я стану ему безразлична? И тут возникает следующий вопрос: а почему это должно меня волновать?