Это было прощание.
— Нет, – прорычал я, делая шаг вперед.
Придурок за моей спиной взвел курок, звук прозвучал оглушительно в тихой ночи, и основной инстинкт выживания не позволил мне сделать больше ни шагу.
Она замешкалась на секунду, прежде чем отступить назад и скрыться в тени леса.
Исчезнуть.

— Если ты думаешь, что я буду сидеть здесь и играть с тобой в семью, попивая чай, пока Молли там одна...
— Убегает? – подсказал Николай, когда я замолчал.
Я уставился на него. Мы сидели у горящего камина, Иван рядом со мной, Николай напротив нас, и позади ряд вооруженных ублюдков, удерживающих нас. Моя кожа зудела от необходимости отправиться на ее поиски.
— Она бы не стала сбегать от меня. Только не снова, – отчеканил я. Она бы не посмела. Не после всего, через что мы прошли с тех пор, как я нашел ее снова. Не после того ущерба, который был нанесен в первый раз.
— Думаешь? Полагаю, тебе нужно спросить себя, не сделал ли ты чего-нибудь такого, что заставило бы ее бросить тебя.
— Например? – спросил я.
— Например, чипировал ее. Ей это не понравилось, – непринужденно продолжил Николай.
— Это было необходимо для ее безопасности, – выдавил я.
Николай ухмыльнулся.
— Да, это было очень эффективно. Как насчет Генри? Ты не сказал ей.
— Я не сказал ей, что ты – человек, который похитил ее, – убил ее отца? У меня едва было время. Генри на твоей совести.
— Хм, ладно. Я приму этот удар на себя. Как насчет Софии Де Санктис? – Николай вызывающе приподнял бровь.
Его слова были ударом под дых.
— Ты же знаешь, что я не женюсь на ней.
— Да, но больше никто этого не знает. Для всех остальных вы помолвлены.
— Спасибо, что рассказал ей, – выплюнул я. — Мне следовало пристрелить тебя, как собаку, когда у меня был шанс.
— Сожаления – удел сучек, Кирилл. И если у тебя таковые имеются, начни с себя. Это больнее всего, верно? – Николаю хватило наглости ухмыльнуться. — И последнее… я не планировал рассказывать ей. Это был приятный побочный результат получения ее медицинской карты от доктора Петрова. Сначала я решил, что она нужна из-за трекера. Я понятия не имел, что ты тайком пытался ее обрюхатить. – Он наклонился вперед в своем кресле, его темные глаза сверкали. — Скажи мне правду. Тебе нравилось знать, что она может забеременеть, если ты войдешь в нее и наполнишь. Уверен, ты изо всех сил старался, чтобы она истекала спермой при любой возможности.
— Хватит, – сказал я ледяным голосом. Холодный ужас сковал мой позвоночник, когда я понял, что Мэллори подумала обо мне.
Хуже всего было то, что все это было правдой. Я трахал Мэллори и хотел сделать ей ребенка. Я хотел, чтобы она забеременела и осталась со мной навсегда. Даже больше, я хотел семью с ней и детей, похожих на нее. Крошечная частичка добра в черном мире, в котором я жил. Я был эгоистичным ублюдком, но это не было для меня новостью.
С тех пор, как Генри рассказал о том, что Мэллори искала меня и страдала по мне, я понимал, что моя месть неоправданна, но мне нравилось держать ее при себе. Мою одержимость. Мы с Молли могли бы обсудить все, что Николай предъявил ей на меня, но Молли снова сбежала. Мысль о том, что она там, одна, в лесу, сводила меня с ума.
— Не волнуйся. У нее есть деньги, транспорт и еда. В этот раз она подготовлена лучше, чем в прошлый, – сказал Николай, прочитав мои мысли.
— И я полагаю, ты дал ей все это? – спросил я, чувствуя, как новая волна ярости захлестывает меня.
Николай пожал плечами.
— Это лучше, чем ничего. Она все равно бы сбежала, Кирилл. Я подумал, что будет лучше, если она сделает это с комфортом, не подвергая себя мучениям.
— К чему такое внимание? Это на тебя не похоже. Или тебе доставляет удовольствие видеть, как я страдаю?
— Если бы я хотел видеть твои страдания, я бы убил ее, как и должен был. Ничего из этого не должно было случиться. И помог я ей, потому… – он повернул голову, сосредоточив внимание на уродливой картине маслом на стене, — …что она напомнила мне Ирину.
— Твою мать?
Николай кивнул.
— Это дом, где ее тело сломалось при родах, сердце – от одиночества, а последним сдал ее разум. Она покончила с собой в ванной наверху.
Я этого не знал. Если подумать, я многого не знал о Нико и его прошлом.
Николай провел рукой по лицу, а затем, похоже, взял себя в руки.
— Мы здесь не для того, чтобы рассуждать о ней или Мэллори. Мы здесь, чтобы поговорить о Викторе.
— А что с проклятым Виктором?
— Нам нужно обсудить, как убить его раньше, чем он убьет нас. Я все продумал, и есть только один способ покончить с этим ублюдком.
— Какой?
— Сообща.
Глава 7
Молли
9 лет назад
Вечером после того, как я впервые побывала в доме Кирилла, я вернулась домой и обнаружила, что отец ждет меня в своем кабинете. Как только переступила порог прихожей, я увидела приоткрытую дверь и услышала его глубокий голос, из-за чего мой желудок сжался.
— Подойди сюда, Мэллори.
Мой рот наполнился привкусом страха. Он был металлическим, как кровь, как будто что-то внутри меня постоянно кровоточило, и, столкнувшись со своим мучителем, я не могла его игнорировать. Я босиком прошла через темное фойе и вошла в его кабинет.
— Закрой дверь.
Генри Мэдисон сидел в своем рабочем кресле с высокой спинкой, обитом кожей, и смотрел на меня поверх огромного стола из красного дерева, разделяющего нас.
И вот опять, этот металлический привкус. Сколько я себя помню, семья означала привкус крови на моем языке и пальцы, которые не переставали дрожать. Кому нужен ад, если ты уже живешь с демоном?
— Где ты была? – спросил он тоном, который я так хорошо знала. Он был шелковистым и спокойным. Из всех воплощений моего отца спокойный был самым худшим.
— В гостях у друга. Новый ученик, директор Вуд хотел, чтобы я все ему показала, – сказала я с таким же спокойствием. Я подавила желание поерзать. Мне нужен был полный контроль над своим телом в присутствии отца. Все остальное было слабостью, которой он мог воспользоваться.
— Мальчик? – спросил он сразу же, как я и предполагала.
Отец оберегал мою добродетель так, словно это был один из самых больших активов, которыми он владел. В глубине души я знала, почему, хотя и противилась этой мысли на каждом шагу.
Мужчинам, с которыми он имел дело, нравились невинные маленькие девочки, у которых не было выбора. Моя девственность была для него приманкой, с помощью которой он мог продать меня тому, кто больше заплатит, когда придет время, будь то брак или заключение важной сделки.
— Ага, мальчик.
Не было смысла оправдываться. Отцу это не нравилось.
Он встал, и я вздрогнула. Его губы изогнулись в холодной улыбке, и он обошел свой стол, как волк, собирающийся сожрать кролика.
— Что я тебе говорил о мальчиках?
— Они хотят только одного, – с готовностью ответила я.
Отец кивнул, останавливаясь передо мной. Он не был высоким, но в моем представлении он был гигантом.