— Это ужасно! – я обвела взглядом всех присутствующих.
Ольга отодвинула свою тарелку в сторону и грызла черный хлеб. Кирилл съел почти всю свою порцию, как и Макс с Иваном.
Я в шоке уставилась на них.
— Как вы можете ее есть?
— Потому что, принцесса, это приготовила ты, и она идеальна, – успокоил меня Кирилл.
Я повернулась к нему.
— Ты что, терроризируешь их, чтобы они съели мое ужасное блюдо?
Он поднял руки вверх.
— Я не сказал ни слова.
— Как будто тебе нужно говорить, чтобы запугать людей и заставить делать то, что ты хочешь!
Кирилл ухмыльнулся.
— Главный вопрос в том, почему это не работает с тобой?
Иван первым начал смеяться. Его громкий смех снял напряжение за столом.
— Мэллори, я уверен, что ты хороша во многих вещах, но кулинария не входит в их число.
— Да, я бы сказал, не бросай писать, – присоединился к нему Макс. — Учитывая приближающуюся свадьбу, и я не уверен, как вы двое собираетесь пережить семейную жизнь. Забудьте о том, что в него стреляли, Мэллори убьет босса пищевым отравлением.
— Ей не придется готовить после того, как они поженятся, – вмешалась Ольга. — У нее есть я.
Я повернулась к пожилой леди, той самой, которая так часто указывала на мои недостатки и выводила меня из себя.
Она отвела от меня взгляд.
— Я имею в виду, если ты захочешь, чтобы я была рядом, когда ты создашь семью, – пробормотала она, выглядя смущенной.
— Ты пытаешься сказать мне, что ты не член семьи, Ольга? Потому что я думаю, что для этого уже поздновато. – Я улыбнулась ей.
— Ой, да ладно тебе, – шикнула она на меня, но ее морщинистые щеки порозовели.
— Я хочу поднять тост за семью, – сказал Макс, вставая и поднимая свой бокал. У всех, кроме Кирилла, были бокалы с каким-то старым, редким вином из богатой коллекции в подвале внизу, хотя я только делала вид, что пью свое. — И за то, чтобы никогда больше не есть стряпню Мэллори!
Моя челюсть отвисла от возмущения, но я рассмеялась, когда его заявление вызвало громкие аплодисменты.
— Вы все неблагодарные. В следующий раз я сделаю вам сэндвичи с арахисовой пастой и джемом и посмотрим, будете ли вы жаловаться, – пробормотала я, потянувшись за хлебом.
Ольга встала из-за стола.
— У меня есть борщ.
Иван снова поднял свой бокал.
— Maladets, Ольга, королева кухни.
— Неблагодарные и избалованные, – пробормотала я, отодвигая тарелку. Может, я и обиделась, но не настолько, чтобы съесть то, что приготовила, чтобы доказать свою правоту. Я почувствовала на себе взгляд Кирилла и повернула лицо, чтобы улыбнуться ему.
Он медленно потянулся поврежденным боком и обхватил своей огромной рукой мою.
— Я начинаю уставать, принцесса. Не поможешь мне подняться наверх?
Слова были достаточно невинными, но выражение его глаз было совсем не таким.
Дрожь пробежала по мне от порочной ухмылки, которой он одарил меня.
— Попроси Ивана, – поддразнила я.
— Ты не сможешь бегать от меня вечно, Молли. – Его тон был легким, но темный, голодный взгляд не оставлял сомнений.
— Давайте поговорим об этом с доктором Петровым.
Кирилл выдохнул, откидываясь на спинку стула. Его взгляд стал расчетливым. Я не знала точно, почему оттягивала этот момент. Возможно, с ним все было в порядке, но воспоминания о его крови, капающей на пол, и вид его бессильного тела засели где-то глубоко внутри меня и никак не хотели отпускать. Я была в ужасе от того, что он снова может пострадать, потому что боялась, что потеряю его насовсем.
— Ох, принцесса, тебе всегда нужно выбирать трудный путь, да? – сказал Кирилл, посылая тепло и легкую тревогу через меня.
— Что это значит?
— Увидишь.
Глава 20
Кирилл
После ужина я поднялся в свою комнату и стал ждать, когда в доме станет тихо. В Вудхэйвене царило неожиданное чувство покоя и удовлетворенности. Я знал, что ждет нас в будущем, и не мог заставить себя разбить тот маленький пузырь, который мы здесь создали.
Но это не означало, что я собирался ждать Мэллори еще хоть мгновенье.
Она делала все возможное, чтобы ускользать от меня каждый раз, а в ее голубых глазах читалось беспокойство. Это беспокойство почти уничтожило меня. Молли снова была моей, сердцем и душой. Этой ночью я позабочусь о том, чтобы ее тело получило послание. Она простила меня, сдалась мне, и я собирался удостовериться в том, что она никуда не уйдет, не теряя больше ни секунды.
Я подождал, пока не убедился, что она включила ванну. Она всегда принимала ванну после ужина, а я всегда наблюдал за ней. Я не был уверен, знала ли она. Молли понимала, что по всему дому установлены камеры. Но, похоже, ей не приходило в голову, что мои люди могут наблюдать за тем, как она купается, переодевается или спит. Моя принцесса привыкла к тому, что за ней следят и охраняют. Она знала, что они не тронут ее, потому что я этого не допущу. Она превращалась в мою королеву и готовилась принять корону.
Никто, кроме меня, не смотрел видеозаписи из комнаты Молли. Может, я и заботился о безопасности, но еще я был чертовым собственником. Выключив единственный портативный монитор, на который транслировались записи с ее камер, я спрятал его в надежное место и направился в ее комнату.
Еще никогда мне не требовалось так много времени, чтобы оправиться от пулевого ранения, не считая первого. Того, которое превратило мое колено в месиво из хрящей и костных осколков и доставило мне немало хлопот. На этот раз осложнение на легкие замедлило мое выздоровление. Ни разу за всю мою жалкую жизнь у меня не было сомнений в том, что я умру, чтобы защитить Мэллори. Я всегда знал это, но, похоже, она до сих пор не осознавала правды в полной мере.
Как всегда, Мэллори недооценила глубину моей одержимости ею.
Я вошел в ее комнату, оставив дверь слегка приоткрытой. Я был полностью уверен, что Мэллори устроит мне разнос, и ждал этого с нетерпением.
Из ванной доносился тихий плеск. Я разложил веревки, которые принес с собой, на кровати и устроился поудобнее, чтобы подождать, пока моя принцесса закончит мыться.
Она появилась вскоре, раскрасневшаяся и завернутая в огромное белое полотенце. Затем подошла к кровати, не замечая меня, сидящего у двери.
Молли уставилась на шелковые веревки, которые я разложил на кровати, и нахмурила брови. Как только осознание обрушилось на нее, и она повернулась, я оказался рядом, оттесняя ее назад. Я легко развернул ее к кровати и скрутил ее запястья на пояснице.
— Добрый вечер, Молли. Надеюсь, ты ждала меня, – выдохнул я ей в ухо. От нее пахло жасмином и лавандой, а также ее неповторимым запахом, который сводил меня с ума.
Я потянулся за веревкой и принялся за работу, связывая ей запястья за спиной.
— Кирилл, ты повредишь плечо, – тихо прошептала она, но ее отрицание прозвучало неуверенно. Она ждала этого так же сильно, как и я.