— Я знаю. Я тоже не позволю, – решительно сказала я.
Фиона, должно быть, уловила что-то в моем тоне, потому что ее брови сошлись на переносице, а взгляд опустился на мой живот. На мне было платье длиной до колен, облегающее мое тело. Мне еще дома показалось, что виден небольшой бугорок, и, когда глаза Фионы загорелись, я поняла, что это было не мое воображение. На глазах пожилой женщины выступили слезы, и я потянулась вперед, хватая ее за руку.
— Я стану бабушкой? – Она посмотрела на меня с ужасной надеждой в глазах. Похоже, она восприняла мое молчание как подтверждение, поскольку ее морщинистое лицо расплылось в улыбке. — Мне нужно заняться вязанием. – Она замолчала на долгую минуту. — Надеюсь, что это будет девочка, ради твоего же блага.
Я прогнала боль и беспокойство, которые вызвали во мне эти слова. Я вспомнила жадные, прагматичные глаза Виктора, смотрящие на меня в надежде на мальчика – еще одного наследника, которого можно испортить и заставить страдать.
— Это не имеет значения, в любом случае, – твердо сказал я ей. — Ребенок не будет таким, как мы.
В рамках плана Кирилла по информированию всего преступного мира о том, что он женился, и его жену трогать нельзя, мы отправились в оперу.
Когда я переодевалась в кроваво-красное платье в пол, он задержался в дверях гардеробной, наблюдая за каждым моим движением, пока я не повернулась.
— Можешь застегнуть молнию?
— Я подумываю о том, чтобы вообще не выходить отсюда, – пробормотал он, приближаясь, как ягуар, преследующий добычу.
Он был в смокинге, и я не могла оторвать от него глаз. Кирилл выглядел могущественным и опасным, и от его вида у меня по телу бежали мурашки. Он медленно застегнул молнию и перекинул мои волосы через одно плечо, чтобы поцеловать другое, а его рука опустилась на мою шею. Затем легко провел по ней ее своими длинными пальцами, заставив мой пульс ускориться. Я наблюдала за нашим отражением в зеркале.
— Давай останемся.
— Я думала, это важно.
— Было важно до того, как я увидел тебя в этом платье, принцесса. Теперь все остальное кажется неважным, – пробормотал он, его пальцы сжались на шее, наклоняя мою голову назад, к его груди. Другая его рука скользнула в скромный вырез платья. — Кроме того, я не уверен, что носить такое платье на публике это безопасно. Ты спровоцируешь беспорядки, и я буду вынужден устроить резню в оперном театре.
— С тобой все будет хорошо. Я с нетерпением ждала возможности выйти куда-то, – тихо призналась я.
Пальцы Кирилла на мгновение сжались, а затем он издал покорный вздох.
— Ладно, пойдем, но я собираюсь трахнуть тебя в этом платье в машине по дороге домой.
— Звучит как сделка, – пробормотала я, поворачиваясь в его объятиях и победно улыбаясь. — В любом случае, это всего на четыре часа, – поддразнила я его.
— Blyat, не заставляй меня менять свое мнение. Пошли.
В ночь премьеры «Тоски» Метрополитен был переполнен папарацци и известными людьми.
— Влиятельными являются не те лица, которые ты знаешь, – объяснил Кирилл, когда мы вошли внутрь в сопровождении его охраны. — Знаменитости и представители высшего общества богаты, но не они стоят у истоков этого города. Остерегаться нужно незначительных людей, тех, кто кажутся неуместными на подобном мероприятии. Они далеки от того, чтобы быть незначительными, но только влиятельные люди признают это.
— Так о каких людях идет речь? Братва, это очевидно, раз уж ты здесь. Кто еще?
— Политики и банкиры, инвесторы, которые могут поднять восстание или купить нового президента для страны. Вероятно, остальные члены нью-йоркской пятерки.
Я замерла со стаканом минеральной воды, который Макс протянул мне, предварительно попробовав его сам, на полпути к губам.
— Ты хочешь сказать, что эти истории о пяти семьях Нью-Йорка реальные?
— Реальные, но правда в том, что в городе действует гораздо больше пяти преступных синдикатов. Однако пять семей контролируют крупных игроков и большую часть капитала.
— Это твой способ похвастаться тем, насколько ты богат? – поддразнила я его.
Он ухмыльнулся.
— Насколько мы богаты, Молли.
— Хм, мне нравится, как это звучит, – пробормотала я, когда он поцеловал меня в лоб, и мы направились через прекрасно сохранившееся фойе вглубь здания.
— Кирилл Чернов, – громкий, надменный голос прорвался сквозь ропот толпы, бредущей к дверям.
Кирилл напрягся, и на секунду на его лице отразилась чистая ярость, прежде чем смениться на приветливость. Маска вежливости натянулась на разъяренные кости.
— Добрый вечер. Я должен был догадаться, что ты не пропустишь этот вечер, – сказал Кирилл, поворачивая меня вместе с собой.
Перед нами остановился пожилой мужчина. У него были седеющие волосы на висках, крупный римский нос и умные глаза. Рядом с ним стояла красивая женщина. Она была так молода, что, вероятно, была его дочерью, по крайней мере, я на это надеялась. У нее были темные волосы, оливковая кожа и кроваво-красные губы. Сирена. Она смотрела на Кирилла с чем-то, что вызывало у меня странное чувство.
— «Тоска» – любимая опера Софии, – сказал мужчина, и в моем сознании сразу все прояснилось. Антонио Де Санктис, мужчина, который чуть не убил нас, и его дочь София, та, что была помолвлена с Кириллом совсем недолго.
София Де Санктис. Господи, она была прекрасна. Я усилием воли проглотила комок ревности в горле. Ревновать было чертовски глупо, да и неуместно, учитывая то, что Кирилл рассказал мне о ней. Ее глаза встретились с моими, и она улыбнулась. Улыбка была грустной, но не завистливой.
— А это твоя жена? – Босс, Антонио, имел неприятную манеру пялиться.
Кирилл напрягся рядом со мной.
— Да, это она. Если вы нас извините, мы пойдем к своим местам, – сказал он, явно не желая больше затягивать неловкость.
Антонио кивнул, и от его откровенного разглядывания у меня по коже поползли мурашки. Его взгляд подсказал мне, что он расценил меня как посредственную.
Его дочь вздрогнула, когда он потянулся к ее руке, и моя ревность угасла. Я знала это чувство. Я испытывала его рядом со своим покойным отцом. Рефлекс страха, слишком глубоко укоренившийся, чтобы его игнорировать.
— Ты в порядке? – спросил Кирилл, когда мы отошли.
Я чувствовала взгляд Антонио на своей спине.
— Думаю, он все еще хочет нас убить, – пробормотала я.
Кирилл кивнул.
— Хочет.
— Что ты собираешься с этим делать?
Он вздохнул.
— Я еще не решил. Не думаю, что общее наступление в наших интересах. Я понимаю, почему Виктор и Николай так считают... им нечего терять, – он бросил на меня взгляд, — в отличие от меня.
— Ты сказал, что опозорил его. Может быть, ему нужен ответный жест, чтобы сохранить лицо. Ты же знаешь богатых стариков, которые думают, что у них есть честь и уважение. Сохранить лицо – вот что для них самое важное, – сказала я, вспомнив Генри. Мой отец потерял состояние жены и вогнал нас в долги перед братвой, чтобы поддержать свою репутацию самой крупной рыбы в маленьком городе, где мы выросли.