Он перекладывает Эмили на одну руку, хватает бутылку вина и откупоривает пробку. Он достает из буфета два бокала. Легкость его движений напоминает мне, что когда-то он играл. Он слажен и грациозен для парня, который сейчас ходит на работу в костюме.
– Я сожалею о том, что произошло с обменом. Я действительно пытался уговорить Клэя остаться. У Джеймса были свои идеи, – Харлан пододвигает ко мне полный стакан. – Но, похоже, все сложилось к лучшему. Клэй получил свой титул.
– Я не уверена, что это было к лучшему, – я делаю глоток вина, который танцует на моем языке. Харлан никогда не станет моим близким другом после того, как он повел себя с Клэем и со мной, но мне нужно его мнение. – Он не подписал контракт. Он не хочет играть. Я волнуюсь за него.
Мой шурин баюкает ребенка на руках, не обращая внимания на вино.
– Ты права, что беспокоишься. Еще в колледже, после того как всплыла правда об отношениях его девушки с другим мужчиной, он играл в Финале четырех как машина. Сначала я подумал, что, возможно, он необычайно хорошо справляется. Но позже стало ясно, что это не так.
Я не претендую на многозадачность. Все мое внимание приковано к Харлану.
– На церемонии он ни разу не улыбнулся. Он замкнулся в себе. Мы не видели его несколько недель. Он отгородился от команды, от своих друзей. Он не позволял никому быть рядом с ним.
Я думаю о том, что происходит сейчас.
– Что помогло ему выбраться из этого?
Харлан вздыхает.
– На это я не могу ответить. Жаль, что не могу.
Я ставлю тарелки на остров так сильно, что они громко звенят, прежде чем открыть пакет с едой.
– Тебе следовало стараться усерднее.
Эмили шевелится, и Харлан качает ее на руках, прежде чем посмотреть на меня.
– Так не работает, Нова. Он должен хотеть спастись сам.
9
КЛЭЙ
Невероятно, как сливаются воедино дни, когда тебе не нужно ни ходить на работу, ни заниматься спортом, ни быть где-либо ради кого-либо. В неумолимом графике профессионального спортсмена не остается времени спросить «почему».
Зачем играть в баскетбол?
Зачем вообще вставать по утрам?
Или сейчас полдень?
Нова ушла семнадцать дней назад.
Наша ссора на вечеринке возникла из ниоткуда, но почему-то казалась неизбежной. Перерыв, как она это назвала. Но дело не только в этом.
Меня бросали и раньше. Я должен был знать, что из этого ничего не выйдет. В ту секунду, когда я был не в лучшей форме, все рухнуло.
Вчера, когда она прислала за своими вещами, все стало по-новому. Теперь студия Новы пуста, как и ее половина комода.
Я открываю глаза и обнаруживаю себя на диване в спортивных штанах. В воздухе пахнет несвежей пиццей, все еще лежащей в коробках.
Я сгибаюсь, и крошки чипсов оседают на выступах моего пресса.
Очевидно, я съел целый пакет «Доритос», пока смотрел реалити-шоу. Телевизор включен на беззвучный режим, а в новостях показывают заголовок о начале сезона. Лос-Анджелес играет свою первую игру сегодня вечером.
За последние десять лет я ни разу не начинал сезон неудачно.
Это должно вызывать чувство освобождения. Вместо этого на меня словно давят стеклянные стены, душат, но я не могу заставить себя отступить.
Я всю жизнь старался быть самым сильным. Самым быстрым. Самым лучшим. А теперь я – ничто.
На углу журнального столика лежит дневник, который Нова сделала мне на прошлое Рождество, – из ткани, с дюжиной моих татуировок, нанесенных ее уверенной рукой.
Я открываю обложку и листаю его до первой чистой страницы.
Она пустая.
Как и я.
Звук открывающейся снаружи автомобильной двери притягивает меня к окну. Мое колено, которое во время плей-офф ныло каждый раз, когда я переносил на него вес, теперь функционирует едва слышно. Я смотрю на подъездную дорожку и сад со следами шин на маргаритках.
У ворот моя сестра нажимает на клавиатуру.
Я распахиваю дверь и ступаю на коврик босыми ногами.
– Какой у тебя код от ворот? Я уже пробовала «баллер баллер биллс», – звонит Кэт.
Я называю его, и через минуту к дверям подъезжает машина. Из нее выходит моя сестра с огромной сумкой в руках и в больших круглых солнцезащитных очках. Дэниел, помахав рукой, выбирается с водительского сиденья, а Энди выскакивает с заднего сиденья и направляется прямиком к баскетбольному кольцу.
Кэт направляется ко мне, осматривая сад, когда проходит мимо.
– Не могу решить, кто выглядит хуже, ты или цветы.
Я потираю рукой подбородок, вспоминая, что не брился несколько дней. Мои волосы, возможно, тоже длинные.
– Шучу. Я люблю тебя, несмотря на то, что ты похож на мостового тролля.
– Что ты здесь делаешь? – она не была здесь с момента переезда – занята учебой – и выбрала самое неподходящее время.
Кэт обнимает меня за талию.
– Мы хотели посмотреть, как ты получишь свою награду.
Но, несмотря на неожиданный визит, встреча с ней всегда смягчает лед в моей груди.
Я помогаю Дэниелу занести чемоданы и поставить их в гостевой комнате возле студии Новы.
– У тебя есть баскетбольный мяч? – спрашивает Энди, когда мы заканчиваем.
– Дай посмотреть, – я иду к шкафу в холле и роюсь в нем, пока не нахожу один.
– Да кто ты такой, мать твою? Ты не знаешь, где лежат баскетбольные мячи? – спрашивает Кэт, когда мы выходим вслед за ним.
– Не прикасался ни к одному с финальных игр, – говорю я, когда Энди и его отец идут работать на половину корта.
– Что? – шипит моя сестра. Я поворачиваюсь и вижу, что Кэт стоит, сложив руки, в дверном проеме. – Когда мы были детьми, ты не мог прожить и дня без того, чтобы не взять его с собой. Ты даже брал его с собой за стол во время еды.
От этих воспоминаний мне становится не по себе.
– Мне нужен был перерыв после сезона.
– Чтобы играть в благотворительные турниры по гольфу? Чтобы сидеть на диване? – ее глаза сузились. – И если так... я сделаю тебе больно, если ты посмотрел «Продажи с видом на закат» без меня.
Кэт всегда была решительной, как черт. Даже когда она болела, даже когда было тяжело, моя сестра была бойцом. Может, у нее и нет легионов поклонников, людей, носящих ее имя и номер, но она сильнее меня. Она лучший герой для мира.
– Где Нова? – она заглядывает в дом.
– Она гостит у семьи в Денвере.
– С каких пор?
– Пару недель, – я провожу рукой по лицу. – Она звонила, чтобы прислали ее художественные принадлежности и одежду.