Сестра прислоняется ко мне и берет меня за руку.
– Мне очень жаль. Вы поссорились?
Нет, это было хуже, чем ссора. Нова посмотрела на меня так, словно я был сломлен.
– Она была расстроена из-за… Множества вещей. Хотела сделать перерыв.
– И что ты сказал?
– Что я должен был сказать?
Она вздыхает.
– Клэй...
– Прекрати. Не нужно, чтобы ты практиковала на мне приемы детского психотерапевта. Расскажи мне о себе.
На секунду, клянусь, она собирается возразить, но в кои-то веки она пропускает это мимо ушей.
– В школе тяжело. У Энди появились новые друзья. Работа Дэниела захватывающая. Ты не поверишь, сколько драм создают профессора, они хуже, чем все дома в кампусе...
Мы стоим бок о бок, пока Дэниел и Энди играют в баскетбол. Приятно думать о ком-то другом для разнообразия.
Когда она заканчивает, я говорю:
– Я рад, что они у тебя есть.
– Я тоже, – ее знакомое лицо озаряет полуулыбка. – Это было похоже на катастрофу или медленное сгорание?
– А?
– После чемпионата начался спад. Это произошло внезапно или потребовалось время?
Я вдыхаю. Мы на улице, но воздуха не хватает.
– Может, это был момент, когда мы выиграли чемпионат, или игра, в которой я получил травму. Может, это был тот момент, когда я позвонил Джею, а он не перезвонил. Или сам обмен. Может, все вместе.
Она кивает.
– Так было, когда я болела. Понемногу, пока вокруг не осталось ничего, что приносило бы мне радость. Вы говорили об этом с Новой?
– Я пытался.
– Значит, нет.
Я вздрогнул.
– Она приехала сюда ради меня. Она была ярким пятном в моей жизни. Я хотел быть сильным ради нее. Я не мог сказать ей, что ненавижу все.
Кэт отстраняется и смотрит на меня, ее глаза того же оттенка, что и мои.
– Когда кто-то любит тебя, он может сказать.
Я видел каждый раз, как Нова смотрела на меня, когда думала, что я не замечаю. С беспокойством, с разочарованием, с грустью.
– Она не хотела быть здесь со мной.
– Она не хотела быть здесь без тебя, – поправляет Кэт. – Если тебе не нравится здешняя команда, могу поспорить, у тебя есть дюжина предложений.
– Мой последний контракт был рассчитан на шесть лет. Самое долгое предложение, которое кто-либо предлагал, три, – я говорю то, что никому не озвучивал вслух. – Это значит, что они думают, будто я иду ко дну. Что это лишь вопрос времени.
– Пока твоя карьера не закончится? Или пока ты не закончишь? – подталкивает она.
Я провожу рукой по лицу.
– Не пугай меня, Кэт. Уверен, это противоречит твоей этике.
– Ни за что, я получу дополнительный балл, если буду практиковаться на семье, – она улыбается. – Но на самом деле, ты с кем-нибудь разговаривал? Профессионал, я имею в виду?
Я качаю головой.
– Мне кажется, я сдаю назад, – говорю я после минутного молчания. – Это первый год, когда мне предлагают больше денег за рекламу, чем за игру в баскетбол. Как будто команды думают, что я уже не тот.
Это оскорбительно, что мое лицо имеет большее значение, чем то, что я могу сделать. Я всю жизнь был лучшим, и, достигнув вершины, не должен был чувствовать себя таким образом.
– В один прекрасный день твоя карьера закончится, а ты никогда об этом не думал.
Моя рука конвульсивно сгибается.
– Что, если все, что я собой представляю, это баскетбол? И это все, на что я гожусь?
– А что, если это так? – ровно повторяет она.
В моем возрасте большинство людей знают, кто они такие.
Все во мне связано с игрой. С игрой, которая дала мне столько же, сколько и я ей. Проблема в том, что я никогда не задумывался о том, что произойдет, когда она перестанет отдавать.
– Клэй! – кричит Энди. – Ты должен увидеть мой бросок!
– С тех пор, как ты подарил ему обруч на Рождество, он подсел, – шепчет мне Кэт.
Я заставляю себя улыбнуться ради него.
– Я смотрю.
10
НОВА
– Это сложнее, чем занятия у станка, – выдыхаю я, следуя за Брук по пешеходной тропе.
– Как продвигаются портреты? – она спрашивает, чтобы отвлечь меня.
Мое лицо морщится.
– Большинство из них готовы, но я раньше не делала портретов. Они могут быть совершенно неправильными.
– Типа… ты нарисовала не тех людей? – спрашивает Брук.
С тех пор как мне привезли художественные принадлежности, я работаю над портретами для премьеры фильма Энни Джеймисон. Она состоится на следующей неделе, и я пытаюсь успеть нарисовать звезд в срок и в соответствии с тем планом, который мы обсуждали.
– Не могу поверить, что иду на кинопремьеру, – говорю я, когда мы останавливаемся на живописной поляне и я провожу рукой по лицу.
– Потому что это в Лос-Анджелесе или потому что ты никогда не делала ничего подобного для себя?
– И то, и другое, – признаю я.
– Ты собираешься встретиться с мистером-без-контракта, пока будешь в городе? – Брук делает большой глоток из своей бутылки с водой с леопардовым принтом.
– Я не говорила ему о премьере.
Моя подруга выплевывает полный рот воды.
– Разве ты не получила этот заказ, когда еще была в Лос-Анджелесе?
– Это было прямо перед моим отъездом. Это не казалось важным по сравнению со всем остальным, что происходило.
– Что бы ты ни делала, не унижайся. Ни ради него, ни ради кого другого, – она выразительно кивает. – Давай продолжим. Я зарабатываю начос.
Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на гору.
– Может, ты заработаешь начос для нас обеих.
Мы обе одеты для тренировки: она в майке и кожаных велосипедных шортах, я в шортах и футболке Кодиакс, бейсболка надвинута на лицо, а сзади торчит розовый конский хвост.
Мои вещи доставил курьер из Лос-Анджелеса. Я распаковала первую коробку, но не смогла заставить себя открыть вторую.
Кэт опубликовала пару их фотографий на арене, где Клэй получил свое трофей. Было больно не быть там, но я рада, что она пошла. Это напомнило мне о том, что было прямо перед их победой.
– Какие именно? – я подняла две пары ботинок.
Клэй оторвал взгляд от своего телефона и вытащил свои AirPods.
– А?
– Какие из этих замечательных ботинок ты наденешь на игру, которая может стать твоей победой в финале? – спросила я.