Он закатил глаза.
– Не сглазь.
Той ночью был финал чемпионата. Лос-Анджелес проигрывал три игры против двух, и у них был шанс победить.
– Спортсмены и ваши суеверия, – поддразнила я. – Все знают, что вы можете это сделать.
– Не от меня зависит.
Клэй не играл с тех пор, как получил травму в игре с «Денвером». Это было отстойно. Он был в самом плохом настроении с тех пор, как мы познакомились. Я сочувствовала ему, но в то же время радовалась, что он находится на грани того, чтобы войти в историю.
Не в игровом составе, но всё-таки в команде. Игрокам нужен отдых. Спортсмены получают травмы. Это отстой, но это часть игры.
– Ты помог этой команде добиться того, чего они достигли. Все, кто носит майки команды, сделали это, – напомнила я ему. – К тому же, твоя статистика в этом году просто впечатляет.
– Моя статистика? – он подошел ко мне и запечатлел поцелуй на моем лбу. – Какова моя статистика?
– Хм... пятьдесят?
Клэй ухмыльнулся.
– Пятьдесят чего?
Я задумалась.
– Очков за игру? И пятьдесят передач? – добавила я для пущей убедительности.
– А пятьдесят блоков и перехватов?
– Нет, только сорок.
Он ухмыльнулся, взял обе пары ботинок из моих рук и прошел мимо меня. Я последовала за ним в нашу комнату, затем в огромную гардеробную. Мое платье висело на вешалке. На одной из стен была установлена специальная полка для обуви, заполненная кроссовками, и я подошла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Клэй берет с полки пару кроссовок «Найк».
– Тебе не обязательно надевать баскетбольные кроссовки, – сказала я.
– Потому что я не играю, ты имеешь в виду.
Мы оба знали, что это правда.
– Потому что есть много вариантов обуви, – возразила я, роясь в его половине шкафа. – Ты мог бы носить... что за черт?
Мои пальцы сомкнулись на массивных резиновых ступнях.
– Ласты? – я помахала ярко-фиолетовыми ластами длиной с мое туловище. – Ты что, втайне занимаешься подводным плаванием и все это время скрывал от меня?
Клэй усмехнулся.
– Нет, они от одного из моих спонсоров. Мне их прислали в рамках промо-акции, – он указал на логотип на одной из сторон.
– Ну, ты мог бы надеть ласты на финал. Ты будешь единственным, кто будет заниматься сноркелингом на шикарном поле.
Он обнял меня и прижал к своей огромной груди.
– Спасибо, Пинк.
– По крайней мере, тебе не нужна еще одна операция, – я подняла обе ладони, ласты хлопали в моих руках. – Ты можешь делать почти все, только не играть в элитный баскетбол.
Он выдохнул возле моего уха.
– Если я не могу играть в элитный баскетбол, я не знаю, что мне делать.
Телефон Брук звонит, врываясь в мои воспоминания.
– Джей? – отвечает она, нахмурившись из-за плохого приема. – Что за...? Я тебя не слышу, – она прижимает другую руку к уху, затем моргает. – Ладно.
Она отключается, смеясь в недоумении.
– Что?
– Тренер очнулся.
Я пристально смотрю на нее.
– Я не знала, что людям становится лучше после нескольких месяцев пребывания в коме.
– Чудо современной медицины? Ребята собираются его навестить. Потом все соберутся в «Майл Хай».
Мы торопливо спускаемся по тропинке и пересаживаемся в ее «Лексус».
Клэй. Он должен знать об этом.
Я нажимаю на его контакт, и телефон звонит, пока не включается его голосовая почта.
Я не могу придумать нужных слов, поэтому отключаюсь, так и не подобрав их.
– Смотрите, кто это, – Майлз замечает нас, когда мы входим в двери «Майл Хай». – Барби Тур де Франс и вожатый лагеря Шкипер.
Брук отмахивается от него.
Новичок и Атлас приветственно улыбаются, уже сидя за столиком. Все поднимают головы, когда Джей и Хлоя заходят внутрь, он придерживает для нее дверь.
Когда Джей подходит к нам, он говорит:
— Мне пришлось сказать ему, что мы не попали в плей-офф. Судя по выражению лица старика, единственным человеком, который собирался умереть в этой комнате, был я.
От смеха у меня в груди развязывается узел. У Майлза и Новичка уже есть пинты пива, и когда подходит официантка, мы заказываем еще напитки.
– Ну, как тебе Лос-Анджелес, шкипер? – спрашивает Майлз.
Я рассказываю ему, упуская некоторые детали.
– Видел, как он получил свой трофей, – говорит Новичок. – Как он поживает?
Дверь снова открывается, и мы все поднимаем глаза. Входит Клэй, его рука лежит на спине женщины.
– Что за...? – говорит Брук, затаив дыхание.
Он великолепен в джинсах и верблюжьем свитере на молнии, засученном до локтей, и возвышается на полтора метра над женщиной, стоящей рядом с ним.
Она симпатичная. Не такая, как Кодашьян, а естественная, ее волосы спадают мягкими волнами, а на лице веснушки. Они обмениваются парой слов, и она смотрит на нас, прикусив губу.
Она обнимает его. Во мне поднимается неверие, сменяющееся раскаленной до бела ревностью.
Во время «перерыва» мне и в голову не приходила мысль о том, что он уютно устроился с какой-то другой женщиной. Возможно, так и должно было быть.
Женщина уходит, и Клэй подходит к столику, обводя взглядом всех членов команды. Один за другим они оценивают его. Кроме Джея, который не двигается с места.
– Привет, чувак, – говорит Майлз, нарушая тишину.
– Давно не виделись, – говорит Клэй, но его взгляд останавливается на мне.
Очевидно.

КЛЭЙ
Когда узнал о тренере, я сел на первый же коммерческий рейс в аэропорте Лос-Анджелеса. Кэт и Дэниел настаивали на том, что они прекрасно закончат свое путешествие в Лос-Анджелесе без меня. После приземления я увидел пропущенный звонок от Новы.
Наверное, по поводу тренера.
Может, я и не должен удивляться, что она пыталась сообщить мне об этом, но удивился.
Я не видел Нову несколько недель. Сейчас она сидит между Майлзом и Атласом, ее волосы собраны, лицо и руки загорелые от солнца. Рукава засучены до плеч. Логотип «Кодиаков» на ее футболке дразнит меня.