Мой рот на мгновение приоткрывается, когда я оглядываю переулок.
– Ты не видел портреты. Я разместила их только в социальных сетях, а тебя в них нет.
– Я проверяю твои.
Это откровение занимает мгновение.
– Проверяешь?
– Да, – звучит так, будто он уже жалеет, что сказал мне об этом.
– Суть в том, что дело не в тебе, а в них. Люди ненавидят меня каждый день. Посмотри хоть одну статью, хоть одно сообщение от команды или любого из новостных изданий. Они полны осуждения.
Я хмурюсь, потирая щеки.
– И от этого должно быть не так больно?
– Я не буду говорить тебе, что ты должна чувствовать. Я скажу тебе, что я был там.
Луна полная, ее только видно, когда я иду к задней части аллеи на своих блестящих каблуках.
Вот что чувствует Клэй. Каждый день.
Впервые за долгое время я чувствую, что понимаю часть его, которую он скрывает от мира. Я чувствую, что он хочет этого.
– Где ты? – спрашивает он наконец.
– На аллее возле театра.
– У тебя новое увлечение аллеями?
Я фыркаю, его тепло заразительно даже на расстоянии сотен миль.
– Может, и так, – я прикусываю щеку. – Где ты?
Мои ноги снова несут меня к улице, шум транспорта и разговоры проникают в тишину, где находились мы с Клэем.
– Только что навестил тренера. Его выпишут из больницы через несколько дней.
– Ты все еще в Денвере, – это знание поднимает мне настроение, хотя я не могу понять почему. – Как долго ты там пробудешь?
– Я не уверен. Еще несколько дней. Для тренера.
– Это здорово, – говорю я и имею это в виду – и то, что состояние тренера улучшается, и то, что Клэй там, с ним. Это не имеет никакого отношения к тому, что я хочу увидеть его снова.
Я прислоняюсь к кирпичной стене, думая только о человеке на другом конце провода.
– Энни Джеймисон и Тайлер Адамс – самая удивительная пара. Я не знаю, как они выдерживают все эти нагрузки и при этом выглядят хорошо.
– Если узнаешь их секрет, сообщи мне, – я улыбаюсь и представляю, как он делает то же самое.
Он прочищает горло.
– Когда ты возвращаешься?
Он имеет в виду Денвер, но на секунду мне кажется, что он имеет в виду что-то другое.
– Завтра.
– Тебе нужна аптечка в самолет? Скажи только слово, и тебя будет ждать бутылка текилы.
Мои губы кривятся.
– Спасибо. Я подумаю об этом.
12
КЛЭЙ
– Это хорошее предложение, Клэй. Отличное предложение, – говорит мой агент по телефону, когда я заканчиваю жим лежа.
– Три года, – говорю я, вытирая тренажер, и перехожу к беговой дорожке.
Я всегда пользовался частным тренажерным залом или залом «Кодиакс», но поскольку я все еще в Денвере, то пользуюсь залом в своем доме.
Я не продал квартиру, потому что продавать ее казалось более хлопотным делом, и это не было приоритетом. Но на данный момент я рад, что не продал ее. Парень в дорогой тренировочной одежде переходит к жиму лежа, тыкая в тарелки с обеих сторон.
– Двадцать в год, – подтверждает Ди.
Я одновременно нажимаю на кнопки наклона и скорости, и лента с жужжанием набирает нужный мне темп.
– Даже если мы оба знаем, что ты не получишь максимальную зарплату, ты все равно дорогой. У команд недостаточно мест, чтобы подписать такого игрока, как ты, когда сезон уже начался. Их бюджеты ограничены.
В спортзале много окон, из которых в ясный день открывается вид на горы. Это как луч света в темном месте, в котором я жил последние несколько месяцев.
На бегу я гримасничаю, глядя на себя в зеркало, и снова нажимаю на кнопку «вверх», чтобы скорость увеличилась, пока мое колено не жалуется.
– А еще это Нью-Йорк. Отличное качество жизни. Ты будешь рядом с Кэт, сможешь навещать ее по выходным.
– Они не лидеры, – говорю я.
– Никто не может побеждать каждый год.
Если я соглашусь на эту работу, это могут быть мои последние годы. Они были бы комфортными, но не сенсационными. Я бы променял жизнь на грани на безопасность.
– Я подумаю об этом, – отключаю звонок, затем схожу с беговой дорожки и нажимаю кнопку сброса.
Возможно, так происходит со всеми. Даже самые яркие звезды со временем тускнеют.
Я бросаю полотенце в корзину и направляюсь к двери.
То, что Нова позвонила мне вчера вечером, было большим событием. Не только потому, что это первый ее звонок с момента возвращения в Денвер, но и потому, что, хотела она того или нет, это был не просто телефонный звонок. Ей нужен был кто-то, кто был бы рядом с ней. И она выбрала меня.
Увидев ее работы в Интернете, я не мог не дать ей понять, как я горжусь ею. Я хотел, чтобы тот, кто заставлял ее чувствовать себя дерьмом из-за ее работы, получил по заслугам.
Ирония в том, что, оглядываясь назад, я заставлял ее чувствовать себя дерьмово из-за моментов счастья, которые она обрела в Лос-Анджелесе.
Вернувшись в свою квартиру, я подхожу к сумке, которую собрал, когда спешил на встречу с тренером. В основном это одежда и предметы первой необходимости, но была еще одна вещь, которую я засунул в передний карман.
Дневник, который Нова подарила мне на Рождество в прошлом году. Я снова открываю его на пустой первой странице. На этот раз пустое пространство кажется мне не столько пустотой, сколько возможностью.
– Я забираю его на вторую половину дня, – повторяю я.
Медсестра пристально смотрит на меня.
– Верните его к пяти.
– Да, мэм, – говорит тренер.
После тренировки у меня еще есть энергия, и я вытаскиваю тренера из дома престарелых, где он находится на лечении.
– Вытащи меня из этой штуки, – бормочет он, когда мы проходим двери его инвалидной коляской.
– Нет. Она тебе понадобится, когда мы приедем в место назначения, – я помогаю ему сесть, а затем укладываю кресло на заднее сиденье своего автомобиля. – Я отвезу тебя покататься. Вот и все.
– Пссс. Мне нужен свежий воздух.
– Разбей окно.
Он смотрит на меня боковым зрением.
– Слышал, тебя обменяли в Лос-Анджелес, – говорит он.
Наступает полная минута молчания, а потом я разражаюсь смехом.
– Да. Да, это так.
– Мы получили Кайла в обмен на тебя. Это хорошая сделка.
– Ты когда-нибудь встречался с Кайлом?
– Он хороший игрок.
– Который заботится только о деньгах и себе.
– А что тебя волнует теперь, когда у тебя есть все, что ты можешь пожелать?