– Мир во всем мире, – говорю я.
– Хорошо, мисс Америка.
Если бы у меня был ответ, я бы, наверное, не сидел здесь без контракта, нянчась с моим бывшим тренером.
Через несколько минут мы подъезжаем к лагерю «Кодиак».
Тренер кричит.
– Какого черта мы здесь делаем?
– Восстанавливаемся.
Когда я завожу тренера внутрь, менеджер приветствует каждого из нас теплым объятием, затем идет к дверям и обращается к детям на площадке.
– Вожатые на стажировке, – объясняет она.
Я выхожу к ним на улицу, качу тренера в его кресле и останавливаюсь у края асфальта. Вдоль горизонта виднеется гребень холма, за которым вырисовывается озеро, где мы с Новой купались. Домики, где мы впервые были близки.
Я приехал сюда не за этим, но это место зовет меня. Тоска и свобода захлестывают меня, как волна.
Чувство, когда я понимаю, что в моей жизни может быть что-то большее. Что на меня смотрит пара ярко-голубых глаз, в которых я хочу жить вечно.
Мяч попадает мне в руку прежде, чем я успеваю выхватить его из воздуха.
– Извините! – кричит один из ребят.
Я передаю его обратно, и он делает еще один бросок. Он отскакивает в ту же сторону, и я снова хватаю его, на этот раз наклоняясь, чтобы вернуть ему.
– Запястье, – говорю я себе под нос.
– Что вы имеете в виду?
– Твое запястье. Ты задействуешь его слишком рано.
Он передает мне мяч, и я колеблюсь всего секунду, прежде чем броситься к корзине. Я не делал этого уже несколько месяцев.
Может быть, часть меня думала, что я не смогу.
Я сгибаю колени, поднимаюсь и выполняю бросок. На секунду наступает тишина. Затем ещё секунда тишины. Мяч влетает в сетку.
Раздаются крики.
– Твоя очередь, – я киваю мальчику, и он берет мяч, пробует. Получает его со второго раза.
– Я слышал, вам нужен тренер, – кричит тренер.
Другая команда спускается.
– Да, черт возьми.
– Нет, черт возьми. – я проверяю свой телефон. – Нам пора возвращаться, старик.
Я иду за его инвалидным креслом, а он поднимает ноги и пинает меня, когда я подхожу ближе. Я ворчу.
– Господи, тренер. После этого у нас обоих будут болеть колени.
– Ну, перестань заставлять меня делать то, что я не хочу.
Мой парень дуется в углу, пока другая команда бегает вокруг него с мячом.
– Я сыграю с тобой, – решаю я, молясь, чтобы не пожалеть об этом. – Аутсайдеры, вы мои.
Мы организовали матч «три на три». Игра идет полным ходом, когда поступает звонок из дома престарелых.
– Он должен вернуться, – упрямо говорит сотрудник.
– Я знаю. Я работаю над этим.
– Вы можете работать быстрее?
– Нет, если только вы не хотите, чтобы я его забрал навсегда.
Я отключаюсь и смотрю еще минуту. Моя команда забрасывает последний мяч.
– Это было здорово, – говорю я им, хлопая каждого игрока по спине.
Один из парней, тяжело дыша, подходит к скамейке запасных, хватает «Гаторейд» и осушает его.
– Ладно, пятеро на одного, – говорит один из парней, обводя парней вокруг себя и становясь лицом ко мне.
Я смеюсь.
– Вы, ребята, хороши, но меня вам не одолеть.
– Давайте попробуем, – они смотрят друг на друга, кивая. – Сначала ты, старик.
– Теперь ты издеваешься надо мной, – я хватаю мяч и делаю дриблинг, разбегаюсь и бросаю, прежде чем вернуть его им на середине поля. – Ты проиграл.
Он берет мяч, один из парней заслоняет меня, чтобы он мог пройти мимо и забросить мяч в корзину. Парень на скамейке держит свой телефон и записывает нашу игру.
К тому времени, как мы заканчиваем, уже темнеет. Я устал так, как предыдущая тренировка не смогла бы меня утомить.
Когда я тайком провожу тренера обратно в его дом престарелых, бормоча все известные мне извинения, персонал, похоже, готов меня убить. Это того стоило.
После душа я просматриваю предложение из Нью-Йорка. Объективно оно не ужасно.
Я направляюсь во вторую спальню в своей квартире. В тот раз, когда я вернулся после переезда, я набрал еще больше вещей. Даже не убрал трофеи, старые футболки и фотографии. Порывшись в них, я нахожу первый трофей, который я выиграл, когда вся жизнь была впереди.
Я выиграл его в баскетбольном лагере. Как и те дети сегодня, все, чего я хотел, – это играть. Я был под кайфом от того, что стал лучше, от ощущения, что вписываюсь в коллектив.
Я перехожу из электронной почты в текстовые сообщения.
Клэй: Я был сегодня в лагере. Думал о тебе. Вспоминал, как мы ходили купаться.
Точки появляются почти мгновенно.
Нова: Это все, что ты помнишь?
У меня перехватывает дыхание.
Клэй: Я помню твою улыбку.
Нова: Я помню твои татуировки. Твои руки. То, как ты произнес мое имя.
Я закрываю глаза и смотрю, как все это прокручивается в моей голове, словно кино.
Клэй: Это был хороший день.
Нова: А сегодня?
Я вспоминаю его.
Клэй: Сегодня тоже был хороший день.
13
НОВА
– Охххх, это промах, – Брук застонала рядом со мной на диване. Она расстроенно хлопает по своему контроллеру. – Черт, мне все еще нужна практика, прежде чем я смогу надрать Джею задницу. Давай поменяем команды.
Брук хотела пообщаться со мной и узнать, как обстоят дела в Лос-Анджелесе, поэтому я зашла к ней на следующий день после возвращения. Когда я пришла, она играла в Pro Ball NOW, и я спросила, можно ли мне попробовать.
Это странно затягивает.
Она переключила игру на главный экран, пролистывая подходящих игроков, чтобы добавить их в свою команду.
– Майлз знает, что ты играешь им? – я спрашиваю.
– Никогда не узнает. И ты не скажешь ни слова. Как твоя команда?
Я прикусываю губу и возвращаюсь к выбору.
Сначала я выбрала людей, которых знала, включая нескольких Кодиаков, таких как Джей, и других известных людей. Я избегала Клэя, потому что он и так занимает мои мысли, не занимая весь экран, но теперь я добавила его.
– Отличное дополнение, – комментирует Брук. – Тебе не хватает в сердце маленького ворчливого татуированного красавчика?
– Нет.
– А в штанах?
Я бью ее по руке, и она смеется.
– Он пожелал мне удачи, и мы поговорили после премьеры.
– И?
– И, возможно, мне приснился один сон о нем, – бормочу я.
– Этот сон, в котором вы оба были полностью одеты и разговаривали о погоде.
Я опускаюсь на диван.