Брук протягивает мне телефон с полуулыбкой.
– Тогда почему ты здесь, со мной? Девушка должна где-то получить свое.
Я забираю телефон и смотрю на текстовый разговор с Клэем.
Как будто я вызываю его из воздуха, приходит сообщение.
Ворчун: Где ты сегодня? Опять играешь в мой аватар?
Нова: Если бы.
Я нажимаю на фотографию, которую сделали мы с Брук, – сексуальную. Под влиянием импульса я прикрепляю ее к текстовому сообщению и, прежде чем у меня сдадут нервы, нажимаю «Отправить».
Выпьем за то, чтобы проявить себя во всей красе.
Мы продолжаем танцевать, и я начинаю задумываться, не было ли это глупой идеей, когда получаю ответ.
Ворчун: Не могу винить себя.
Меня обдает жаром.
Я определенно флиртую с Клэем.
И он флиртует со мной.
Ворчун: Я скучаю по этому
Нова: Баскетбол или быть со мной?
Ворчун: Да
Черт возьми.
– Итак, я должна тебе кое-что показать, – Брук обхватывает меня за шею. – Перерыв или нет, но ты не можешь позволить этой красотке пропасть.
Она ведет меня через зал к бару, где я поднимаю взгляд, и моя улыбка тает.
Майлз.
Новичок.
Клэй.
Ряд массивных, привлекательных мужчин с моим любимым в центре.
Я могу отступить, а могу последовать совету Брук и оседлать эту волну предвкушения.
Я вклиниваюсь между двумя из них. Я наступаю на низкие перила вокруг основания барной стойки и поднимаюсь так, что моя задница оказывается на краю.
– Привет, мальчики. Майлз. Новичок, – мой голос заглушает музыка, но они понимают, о чем я.
– Я больше не новичок.
– А как они тебя называют?
– Новичок, – хором говорят Майлз и Клэй.
Я ухмыляюсь, а Новичок пожимает плечами.
– Ты заслужишь имя, – предлагает Майлз. – Когда мы скажем.
Я нахожусь выше уровня глаз Клэя, и это полное потрясение. На нем черная рубашка с закатанными до локтей рукавами и расстегнутым воротом, обнажающим столько соблазнительных мышц, кожи и чернил.
Его пристальный взгляд пробегает по мне от губ до пальцев ног такой горячей линией, что мне хочется проверить, нет ли ожогов.
Позади меня женщины кричат, а парни показывают на кодиаков.
Бармен хлопает меня по спине, настоятельно предлагая оторваться от барной стойки.
Руки Клэя находят мои бедра, и он наклоняется ко мне через колени, чтобы поговорить с барменом.
– Ей хорошо там, где она есть.
Парень отступает.
– Красивые волосы, – говорит Клэй, выпрямляясь. Его рука не убирается с моего бедра.
– Спасибо, – я кручу прядь в пальцах. – Слышала, ты играешь.
– Он грубоват по краям, но это пройдет, – говорит Майлз.
Клэй обрывает его предупреждающим взглядом.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Мне хотелось побыть дома, но какая-то цыпочка присылает мне фотки.
Я скрещиваю ноги, и моя юбка поднимается.
– Проклятые Кодашьяны. Она президент твоего фан-клуба или что-то в этом роде?
Клэй медленно обводит взглядом мое тело.
– Я президент ее фан-клуба.
В моем организме все гудит от возбуждения – и от него.
Никто никогда не заставлял меня чувствовать, что я что-то значу просто потому, что существую.
Я тянусь к его рукам, чтобы притянуть его ближе, мои пальцы впиваются в мышцы, как будто я могу оставить свои собственные знаки под вихрями чернил.
– Я рада, что ты здесь, – это полукрик, полушепот возле его уха.
Лицо Клэя поворачивается к моему.
– Насколько рада?
Это вызов и поддразнивание.
Музыка пульсирует через стойку, масса тел извивается на заднем плане, и все это говорит о том, что нужно жить сегодняшним днем. Не беспокоиться о завтрашнем дне.
Я наклоняюсь вперед и хватаю его за шею, притягивая к себе. Невозможно сказать, нашли ли мои губы его губы первыми или его губы нашли мои. Да мне и не важно. Я целую его так, будто мы единственные люди в комнате.
Единственные люди на планете.
Он горячий, твердый и такой знакомый, что какая-то часть меня в глубине души замирает от узнавания. Он на вкус как зависимость, от которой я поклялась избавиться, но теперь не могу представить, как без нее обойтись.
– Черт, – выпаливаю я, отрывая рот.
Я соскальзываю со стойки и пересекаю комнату, спотыкаясь, иду по коридору к одному из туалетов. Захлопываю за собой дверь и облокачиваюсь на раковину, разглядывая свое отражение.
Я вся в поту и с широко раскрытыми глазами.
Что я делаю?
У нас должен был быть перерыв, на который мы оба согласились.
Даже если я призналась Брук, что не готова превратить перерыв в расставание, все слишком запутано.
Я рада, что он снова общается с ребятами и тренером и что он взял в руки баскетбольный мяч. Но изменилось ли что-нибудь для нас на самом деле?
Только здесь, с ним, под музыку и его близость, видя его с другими парнями, теряя себя в его улыбке, я не могла устоять.
Мне нужно взять себя в руки.
Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Я приоткрываю ее на дюйм, и он заполняет все пространство.
Клэй протискивается внутрь, захлопывает дверь и закрывает ее за собой.
– Ты последовал за мной сюда? Что между тобой и туалетами? – требую я, когда его тело прижимается к моему.
Он игнорирует меня.
– Скажи мне, насколько ты пьяна.
– Не настолько, – смотрю на него сквозь полуопущенные ресницы.
Мы одни, музыка звучит по ту сторону двери. Его внимание переключается между моими глазами и ртом.
Мысль о том, что я должна отступать, исчезает из головы.
– Нова, прошла минута, – его голос настолько низкий, что кажется, будто он вырывается из его тела. – Если ты ждешь, что я закрою тебе рот, то будешь разочарована. В последнее время я не в лучшей форме.
– Но ты стараешься, – я поднимаю руку, чтобы убрать волосы с его лица. Он мягче, чем я помню. – Момент – это все.
Его брови сходятся вместе.
– Кто тебе это сказал?
– Ты.
Клэй ругается под нос. Мягко, как обещание или молитва.
Это единственное, что есть в нем мягкого.
Он хватает меня за бедра и поднимает, обвивая мои ноги вокруг своих бедер и упираясь спиной в дверь. Она дребезжит на петлях, когда он прижимает меня к дереву.
Он жесткий и требовательный, как будто с момента нашего прикосновения прошли годы и он считал каждый день.
Его поцелуи зажигают меня. Я прикасаюсь к нему везде, куда только могу дотянуться, расстегиваю верхние пуговицы на его рубашке, чтобы прижаться губами к его гладкой, покрытой татуировками коже.