Я смотрю, как он направляется к двери, спотыкается и переходит улицу перед галереей.
Мне не хотелось его больше видеть, но в каком-то смысле я рада, что он пришел. Это показало, что он всего лишь призрак, не имеющий никакой силы. Напоминание о том, кем я была раньше и как далеко зашла.
Прежде чем я успеваю обернуться, мой взгляд падает на скамейку снаружи. Мое сердце замирает, когда я вижу знакомую фигуру, покоящуюся на скамейке с букетом в руках, наполовину освещенную огнями галереи.
Я никогда в жизни так быстро не подбегала к двери.
КЛЭЙ
Когда я добрался до галереи, то хотел было зайти внутрь, но остановился, увидев ее через стекло, улыбающуюся с другой женщиной.
На ней было бледно-золотистое платье, волосы заколоты в розовый узел на голове, в ушах болтались серьги.
Она выглядела как художница.
Или богиня.
Я никогда не любил сидеть на скамейке, когда можно было быть в центре событий, но сегодня я хотел, чтобы этот момент принадлежал только ей.
Поэтому я сел.
– У тебя игрв «бэк-ту-бэк», – бормочет Нова, когда видит меня.
– У тебя первая выставка в галерее. Я должен был быть здесь.
Она улыбается, ее глаза блестят под светом уличных фонарей, на ресницах собираются капли дождя.
Какие части ее тела созданы меня? Ведь год назад я не был таким человеком. Не испытывал этих чувств до нее.
– Это для тебя, – я протягиваю маргаритки – самый большой букет, который я смог купить в магазине в нескольких минутах ходьбы от галереи. – Ты всегда говорила, что они напоминают тебе о доме. Подумал, что в большом городе ты оценишь это напоминание.
Нова берет их, ее медленная улыбка и то, как она держит их в руках, заставляют меня радоваться, что я обошел три разных цветочных магазина, чтобы найти именно те, что нужно.
– Кто был тот парень, который только что ушел? – спрашиваю я.
Она тяжело вздыхает.
– Брэд.
– Твой бывший мудак Брэд? – я поворачиваюсь на пятках, чтобы посмотреть, на месте ли он, готовый нанести урон.
– Даже не думай об этом, – она тянет меня внутрь.
Мы гуляем по галерее, Нова рассказывает мне о каждой работе.
Она красивая и живая, ее творения на стене. Она оставляет частички своей души на холсте, как я оставляю свою на корте.
– Без тебя этого никогда бы не случилось.
– Это не так.
– Нет, я серьезно, – ее брови сошлись. – Ты подтолкнул меня, заставил поверить, что я могу быть таким художником, у которого будет выставка.
– Ты всегда видела людей лучше, чем я.
– Я вижу других людей. Ты увидел меня.
Будучи профессиональным спортсменом, я привык к тому, что мое тело болит. Рядом с ней те части меня, которые обычно болят, чувствуют себя лучше, а те, которые я никогда не замечал, растягиваются и ломаются.
Я прокручиваю в голове то, что она сказала ранее.
– Итак, твой бывший, – я не могу заставить себя произнести его имя, – вам есть о чем поговорить?
Нова фыркнула.
– Он показал мне то, чего я хотела в своей жизни.
Какого черта? Она же не прощает его всерьез.
Мое нутро скручивается, да так сильно, что кажется, меня стошнит прямо на тротуаре.
Может быть, она пошла дальше, хочет чего-то другого, чем я думал.
– Ты ел? – спрашивает она.
Я качаю головой.
– Как насчет итальянской кухни?
Мы заканчиваем выставку, и владелица галереи начинает закрываться. Нова благодарит ее и немного обсуждает бизнес, затем мы с ней направляемся в мой любимый ресторан в городе, расположенный в нескольких кварталах отсюда.
Мы проскальзываем за столик в дальнем углу, чтобы заказать напитки и ужин.
– А как же здоровое питание в сезон? – поддразнивает она после того, как я заказал феттучине альфредо.
– Нужно жить понемногу.
Мы едим, но я почти не чувствую вкуса еды. Я слишком сосредоточен на ней.
На изгибе ее щеки.
Веселье в ее глазах.
Я знаю, что могу наклониться и прикоснуться к ее губам.
Я бы миллионы отдал, чтобы сделать это прямо сейчас.
– Ты сказала, что бывший показал тебе, чего ты хочешь? – я притворяюсь, что это случайный вопрос. Но это значит все.
Последние несколько недель я осознаю, насколько важна Нова. Именно она удерживает меня от нездоровой одержимости баскетболом. Не отрывая меня от него, а напоминая, как прекрасен остальной мир.
– Дом. Семья. Место, где я могу заниматься творчеством и познавать мир.
– Ты хочешь этого с ним?
Она моргает.
– Нет. Он показал мне, чего я хочу, дав мне то, чего я не хотела.
Облегчение захлестывает меня, но оно недолговечно.
– Я тоже не дал тебе этого, – признаю я. – Я должен был быть рядом с тобой. Когда стало трудно, я замкнулся и отгородился от тебя. Я перестал быть рядом с тобой, когда все, что ты делала, было для меня. Прости меня. Я все еще работаю над этим, но мой психотерапевт помог мне разобраться в некоторых вопросах. На будущее я назначил себе встречи каждые пару недель, – тяжело вздыхаю. – Я был в плохой спирали. Как будто я жил в центре бури, из которой не мог выбраться. И сколько бы хорошего ни происходило, я не мог понять, как мне быть дальше.
– Я продолжаю задаваться вопросом, могла ли я помочь тебе больше.
– Нет. Ты не отвечаешь за тучи. Ты моя радуга, Пинк. Ты – то хорошее, что приходит после нее.
Ее глаза смягчаются.
Мы ужинаем, и я вспоминаю, как приятно проводить с ней время. Дело даже не в сексе, а в том, что я просто наслаждаюсь ее обществом, как я расслабляюсь, когда она рядом.
Когда официант приносит счет, я протягиваю ему кредитную карту. После того как я расплачиваюсь, мы выходим, идя бок о бок.
Я вдруг становлюсь серьезным.
– До встречи с тобой я думал, что жизнь хороша настолько, насколько это возможно, если я не получу титул. Ты перевернула все с ног на голову. Я понял, как много мне еще предстоит узнать о жизни и баскетболе. Я не был лучшим игроком, каким мог быть, и уж точно не был лучшим человеком. Ты важнее любого чемпионата. Если ты дашь мне шанс, я хочу вернуть тебя. Медленно и неуклонно. Ты – моя цель, Нова, и я собираюсь показать тебе, что это значит.
Нова молчит, ее брови сведены вместе.
Я схожу с ума, не зная, о чем она думает.
Не сходит ли она с ума, находясь так близко ко мне, как я к ней.
Я тянусь к ее запястью, останавливая ее и заставляя посмотреть на меня.