– Я действительно следователь, расследую дело о гибели актрисы Тепляковой. Помните такую?
– Помню… – От удивления Тубеншляк зашлась тяжелым кашлем заядлого курильщика.
– Если не ошибаюсь, вы исполняли в том спектакле роль Золушки? – продолжила Стерхова.
– Было дело, исполняла. Сколько лет прошло с тех пор. Не поздно ли спохватились?
– Позвольте задать вам несколько вопросов.
– Ладно, задавайте.
– В момент гибели Тепляковой вы находились на сцене и…
– Ждала, пока мужики затащат меня за кулисы.
– Вы сказали мужики, но ведь сначала за трос тянул лишь один рабочий?
– Потом прибежал второй. Мне сказали, отвалилось колесо, и я вместе с каретой могла шарахнуться на сцену.
– Кого еще вы видели за кулисами?
– Со стороны помрежа – никого, сидела спиной. С правой стороны – двоих рабочих и этого идиота Лаврентьева.
– Другие свидетели показали, что у портала, за первой кулисой стояла актриса Комогорова, – напомнила Стерхова.
– Может, и стояла, только я ее видеть не могла.
– Перейдем ко второму вопросу.
– Переходите. – Было слышно, как чиркнула спичка. После недолгой паузы Тубеншляк затянулась сигаретой.
– Можете подтвердить, что состояли с актером Лаврентьевым в романтических или в интимных отношениях?
– Ну, состояла. А что?
– В романтических или интимных? – уточнила Стерхова.
– Оба сразу.
– Как долго?
– Два или три сезона.
– Николай Петрович утверждает, что когда вас тянули за кулисы, он ждал вас для того, чтобы… – Стерхова запнулась, подбирая нужно слово, но Тубеншляк нашла его быстрее:
– Полапать! Это было в его репертуаре, затащить куда-нибудь в темный угол. Иногда дело доходило до секса.
– А что было в тот вечер после первого акта?
– До этого не дошло. Как только закрыли занавес, все узнали, что Теплякова упала в открытый люк, и начались разборки.
– Теплякову в театре не любили? Были у нее враги?
– Хммм… – хвыкнула Тубеншляк. – Для того, чтобы иметь врагов, надо хоть как-то проявляться.
– А Теплякова, стало быть, не проявлялась?
– Она была, как серая мышь. Ни с кем не вступала в отношения, не конфликтовала, и это при таком-то таланте.
– Я слышала, что в творчестве Теплякова была резка и непримирима.
– Но так то ж на сцене. А в жизни – серая мышь.
– Лаврентьев испытывал к Тепляковой интерес? Ухаживал за ней?
– Даже если бы ухаживал, Тамила Васильевна никогда бы на него не клюнула. Да я и сама с ним вскоре порвала.
– Из-за чего?
– Он был самовлюбленным болваном. – Тубеншляк сипло кашлянула. – Хотя, может, и зря. Кто же знал, что этот дурак получит народного.
– Итак, вы подтверждаете факт любовных отношений с Лаврентьевым и то, что за кулисами в конце первого акта он ждал вас, чтобы уединиться? – подытожила Стерхова.
– Подтверждаю.
– Еще что-нибудь можете рассказать?
– О том вечере, о спектакле или о гибели Тепляковой? – деловито осведомилась Тубеншляк.
– Меня интересует все, что касается этого дела.
– Помнится, я хотела в туалет, когда сидела в карете. И пока Лаврентьев разговаривал, по-быстрому сбегала.
Выдержав приличную паузу, Стерхова недоуменно спросила:
– Разговаривал? С кем?
– Кажется, с мужиком, я видела его рукав и плечо. Он стоял возле Лаврентьева, вплотную к кулисе. Ну а когда вернулась из туалета, его уже не было.
– Как же так… – растерялась Анна. – Никто из свидетелей не упоминал об этом человеке. Его видели только вы.
– Мне нет до этого дела, – сказала Тубеншляк и добавила: – Я видела его. Это точно.
На этом их разговор закончился, и Анна тут же набрала номер директрисы театра.
– Гликерия Львовна, здравствуйте, это Стерхова. Скажите, когда артист Лаврентьев будет играть? В какой день?
– В ближайшую неделю вы его не найдете. Он заболел, и мы ставим замены.
– С ним что-то серьезное?
– Точно не знаю. Но если отказался играть, значит, серьезно.
– Можете дать его домашний адрес?
– Вообще-то мы никому не даем адреса артистов, но вы же – другое дело. Записывайте!
Спустя пять минут Анна Стерхова мчалась на машине в сторону бульвара Новаторов, где проживал Лаврентьев. Несколько раз в дороге она пыталась дозвониться до него, но он не отвечал. Дверь ей тоже не открыли, и, судя по мертвой тишине, в квартире не было ни души.
Вернувшись в машину, Анна какое-то время сидела за рулем, бездумно уставившись на коричневую дверь подъезда. В этот момент ее телефон зазвонил, и на экране высветилось имя Аксенова. Сначала решила не отвечать, но потом все же взяла трубку.
– Послушай! – Голос Дениса звучал взволнованно. – Это была нелепая случайность! Мы взрослые люди. Я могу все объяснить!