Грустное настроение заставило Стерхову взяться за дело, которое планировала с первого дня пребывания в Питере. Она принесла из соседней комнаты альбом с фотографиями и резную шкатулку. Усевшись за стол, высыпала содержимое на бархатную скатерть и начала разбирать.
Сначала Анна взялась за документы, среди которых было пожелтевшее свидетельство о рождении тетушки Руфи, свидетельство о смерти ее мужа, Юрия Серова, почетная грамота победителя социалистического соревнования с именем тетушки и небольшая пачка открыток с разными именами отправителей.
Среди прочего Стерхова нашла записную книжку и сразу перелистала. Более всего Анну интересовала фамилия Дубасов, и она обнаружила ее на странице «Д». Она вся была исписана датами и полученными от него суммами денег в рублях. Последняя сумма, записанная около года назад, составляла чуть меньше миллиона рублей, что несколько огорошило. Стало ясно: в записной книжке скрыт секрет безбедной жизни тетушки Руфи. Но происхождение денег пока было неизвестно.
Еще в шкатулке лежал старинный флакон от духов, позолоченная пудреница, сетчатые перчатки и крафтовый пакет, заклеенный скотчем. На его коричневой поверхности было написано тетушкиным почерком; «Моей племяннице Анне».
Она распечатала пакет и высыпала все, что в нем было, на скатерть. В течение следующей минуты она, застыв, смотрела перед собой. Потом, восстановив дыхание, протянула руку и взяла первый попавшийся предмет. Это была старинная золотая брошь с большим изумрудом, окаймленным бриллиантами. Следующим стал широкий браслет из черненого серебра. Еще – несколько золотых цепочек с подвесками из драгоценных камней, рубиновое ожерелье и несколько пар серег. Всего – восемнадцать предметов.
В завещании о драгоценностях не было ни слова, оставалось только догадываться, почему. Вариантов было немного: тетушка Руфь боялась огласки. Текст завещания видели сотрудники адвокатской конторы, и они могли распорядиться этим знанием, как угодно. Или же драгоценности были приобретены преступным путем, что подразумевало их тайный статус.
Стерхова сложила в шкатулку все, что в ней хранилось, и только записную книжку положила в свою сумочку.
Несмотря на потрясение, которое она испытала при виде драгоценностей, Анна дала себе установку сейчас же пересмотреть фотографии в альбоме.
Картонные страницы листались медленно. Анна всматриваясь в каждое изображение, стараясь не пропустить что-то важное. Нашла свои детские снимки, фотографии юной тетушки с молодым человеком, скорее всего, ее мужем. Но, чем дальше Стерхова переворачивала страницы, тем меньше было фотографий, и тетушка становилась все старше. Вот она у фонтана в Петродворце, вот – на ажурном мостике канала, вот вместе с Марией Егоровной в костюмерном цехе.
Почувствовав угрызение совести, Анна констатировала: ее собственных взрослых фотографий в альбоме не было. Она слишком редко навещала свою тетушку, и тут уж ничего не исправить.
Перевернув очередную страницу, Стерхова замерла. Перед ней был крупный, хорошего качества снимок с двумя женщинами, сидящими на ступенях крыльца дощатого дома. Одной из них была тетушка Руфь, другой – Теплякова. Но ее внимание привлекло другое – обе женщины были в одинаковых туфлях с перламутровыми пряжками. Такие же стояли в шкафу у тетушки и точно такие были у «скрытой матери» на фотографии № 13.
Ощущение, которое испытала Стерхова, было сродни удару обухом по голове. Не пытаясь вникать в открывшийся факт, она вытащила фотографию из альбома и взглянула на ее оборот. Там было написано: «Комарово, июль 1988 года».
Захлопнув альбом, Анна сунула фотографию в сумочку и стала собираться на работу. Одевшись и уже подойдя к двери, она резко передумала ехать в управление и решила отправиться в театр. Сонмище вопросов рвали ее разум и требовали внятных объяснений.
Выбывши в театр, Стерхова, как всегда, направилась в костюмерный цех. И, как только вошла туда, положила перед Кочетковой найденный снимок.
Мария Егоровна схватилась за щеку и умильно закивала.
– Какая хорошая фотография! Тамилочка просто прелесть, и Руфь еще молодая. Это, наверное, в Комарово на даче Руфи. Помнится, перед своей гибелью Тамила ушла от своей матери и какое-то время жила там. Говорили, что мамаша у нее была настоящей ведьмой.
– А вы говорили, что Тамила ни с кем в театре не дружила, – напомнила Анна.
– Не дружила, все так и есть. Но твоя тетка обшивала ее. На том они и сошлись.