Прикрепив фотографию к чату с коллекционером Ветошкиным, Стерхова написала сопроводительный текст:
«Пожалуйста, посмотрите внимательно, не этот ли мужчина продал вам фотографию в стиле post mortem?».
Уже через минуту ей пришел лаконичный ответ:
«Это был он».
Все сошлось, и, казалось, надо бы радоваться. Но Анне сделалось грустно, как будто она потеряла близкого человека или ее подчистую обнесли.
Несмотря на потрясения, Стерхова ни на минуту не отключалась от дел. Пришедшая в голову мысль заставила ее выдвинуть нижний ящик стола и достать из него бутафорскую корону, обклеенную золотой фольгой. Оглядев ее на свету, она прошептала:
– Поверхность, какая надо.
Поднявшись, она направилась к выходу и дальше по коридору в криминалистический отдел. Там отдала корону и попросила:
– Снимите пальчики как можно быстрее и сопоставьте с теми, что нашли на монтировке и негативах.
– Откуда вы только берете эти улики, – вздохнул криминалист, откладывая в сторону другие дела. – Конца и края им нет.
– Скоро закончим, – пообещала Анна и еще раз попросила: – Как только закончите, немедленно сообщите.
Семенов вернулся в управление после обеда и с порога поспешил обрадовать Стерхову:
– Я нашел историю болезни Демулина! И самое главное то, что он лечился в диспансере весной восемьдесят седьмого года одновременно с Тепляковой.
Стерхова грустно проронила:
– Значит, все-таки он.
– Раиса Исаевна просила ей позвонить, она хотела бы дать комментарии.
– Да, конечно. – Стерхова тут же набрала номер Левитиной: – Здравствуйте, это следователь.
– Скажите на милость, как вам удалось разыскать этого субъекта? – спросила доктор.
– В каждом расследовании рано или поздно наступает такой момент.
– Я изучила его историю болезни и хотела бы дать вам кое-какие комментарии. Думаю, они вам пригодятся.
– Нисколько не сомневаюсь.
– У данного пациента было диагностировано психическое заболевание, при котором больной живет в воображаемом мире и может совершать поступки, не отдавая себе отчета. Это один из подтипов – параноидальная шизофрения. Больной может испытывать бредовые идеи и верить в них. В таком состоянии человек может потерять связь с реальным миром и действовать в соответствии с воображаемыми событиями и персонажами.
– Я поняла.
– Обрисовала диагноз только в общих чертах, поскольку никогда не была лечащим врачом у Демулина… На самом деле все сложнее и глубже. Подобные состояния требуют серьезного лечения, поскольку больной может не осознавать своих действий и их последствий в реальном мире.
– Встретились два одиночества, – грустно сказала Стерхова.
– Вы о ком? – поинтересовалась Левитина.
– Теплякова и Демулин встретились в диспансере.
– О да… Это была неприятная история. Его действительно выписали раньше времени, в истории болезни присутствует запись лечащего врача. И вот, что я хочу вам сказать: не думайте, что такого больного, как Демулин, вы сможете отличить от психически здорового человека. В процессе адаптации к болезни они успешно мимикрируют и живут, на первый взгляд, обычной жизнью.
– А как насчет подсудности человека с таким заболеванием?
– Вам это известно лучше, чем мне, – сказала Раиса Исаевна. – Подсудность психически больного человека определяется судом на основании результатов судебно-психиатрической экспертизы. И, как результат – решение о применении наказания или принудительных мер лечения.
– Благодарю вас за информацию.
– Ах, да! Забыла самое главное, – спохватилась Левитина. – По данным истории болезни в девяносто пятом году к Демулину применялся новый метод лечения. Очень рискованный и к тому времени неопробованный. Судя по отчетам лечащего врача, у него наблюдалось значительное улучшение. Во всяком случае тип личности во многом поменялся.
– Еще раз благодарю, – сказала Анна.
Вишенкой на торте или, лучше сказать, гвоздем в крышку гроба Демулина стало заключение дактилоскопической экспертизы, которое принес сотрудник криминалистической лаборатории. В нем говорилось, что отпечатки с бутафорской короны полностью совпадают с отпечатками, снятыми с монтировки и негативов.
Глава 26
Тотальная неудача
На следующий день Анне позвонила Красноперова и сообщила, что список сотрудников, служащих в театре с конца восьмидесятых годов, подготовлен и его можно забрать.
– Благодарю вас, Гликерия Львовна. Но список больше не нужен, – ответила Стерхова.
Для нее и Семенова настал важный день, когда предстояло вдумчиво распорядиться уликами, фактами и доказательствами. И, главное – не совершить ни одной ошибки.