— У тебя есть два варианта, мальчик. Ты вытрахаешь ее из себя, или будешь смотреть, как мои солдаты получают ее по очереди. Что скажешь? — его рот растягивается в злобной улыбке, и я понимаю, что он загнал меня в угол.
— Я не могу сделать это с ней. Она...
— Да. — По его лицу расползается довольная ухмылка. — Она возненавидит тебя. Она будет презирать тебя до конца своих дней. Либо ты сделаешь это, либо...
— Но отец, она невинна. — Я знаю, что мои слова напрасны, но мне нужно хоть как-то переубедить его.
— Никто не невинен в этом мире, мальчик. И это была твоя первая ошибка. Киска есть киска. Ты возвел ее на пьедестал и позволил базовым эмоциям затуманить твои суждения. Если это то, что нужно, чтобы изгнать эти чувства из тебя силой, то так тому и быть. Возьми ее и получи свою порцию. Оскверни ее и посмотри, как ты сможешь после этого себя выносить. — Он усмехается.
— Два варианта, Марчелло. Ты можешь трахать ее и ненавидеть себя, или ты можешь смотреть, как все остальные трахают ее, и ненавидеть себя. Для меня это беспроигрышная ситуация. Но для тебя... хм. Это такая головоломка, не так ли? Сделать это самому и наблюдать, как она презирает тебя, или отойти в сторону и позволить другим трахать ее. Она даже не узнает, что ты в этом участвовал.
— Нет... — шепчу я. Это именно то, в чем преуспел мой отец — психологические игры. Он знает, что в конце я буду полон ненависти к себе.
— Нет? — он слегка приподнимает брови, а затем пожимает плечами. — Сильвио, иди, ты первый. — Один солдат заходит внутрь.
— Нет. Прекратите. Пожалуйста, нет. Я уже стою на коленях, умоляя тебя. Пожалуйста... — Я даже не узнаю свой голос, когда умоляю его. Я не могу так поступить с Каталиной, не с моей милой Линой.
Он поворачивает голову и плюет на меня.
— Видишь, именно это я в тебе и ненавижу. Ты прямо как твоя мать, умоляешь меня на коленях. Скажи мне, будешь ли ты сосать мой член, как это делала твоя мать? Может быть, если ты сделаешь это, я пощажу ее.
Я ошеломлен его словами и даже не думаю, когда киваю.
— Все, что угодно. — Нет ничего, что бы я не сделал для нее. Я уже ушел.
Отец делает паузу, глядя на меня с непостижимым выражением лица. Затем он усмехается.
— Чертов мальчик, я должен был догадаться, что ты гомик. —На его лице появляется зловещая улыбка, когда он смотрит на меня сверху вниз. — Я предложу тебе сделку, — говорит он, его глаза блестят от возбуждения. — Заставь меня усомниться, и я отпущу ее. Провалишься, и... — Он качает головой, насвистывая.
Боже... так вот до чего это дошло? Я снова киваю. Что для меня еще одно унижение? Я выдержу. Лина... она не сможет.
С кривой ухмылкой он расстегивает штаны и достает свой вялый член, размахивая им перед моим лицом.
— Посмотрим, как хорошо ты используешь этот рот. — Его выражение лица говорит мне, что он уже ожидает, что я потерплю неудачу.
Зная, что поставлено на карту, я закрываю глаза, опустошая свой разум.
Я могу это сделать!
Сделав глубокий вдох, я беру его член в руку и подношу его ко рту. Я широко открываю рот, принимая его в себя, немного замирая, когда провожу языком по нему. Я пробую все, что только могу придумать, безмолвно молясь, чтобы это вызвало реакцию.
У отца скучающее выражение лица, его руки скрещены на груди, и он смотрит, как я задыхаюсь на его члене. Пока я облизываю его, небольшое подергивание его члена дает мне надежду. Как раз в тот момент, когда я собираюсь приложить больше усилий, он отталкивает меня, ударяя ногой по лбу и толкая на землю.
Я вижу, что у него уже полу-эрекция, но он быстро укладывает себя на место.
— Ты даже не станешь хорошей шлюхой. — Он плюет на меня, кончик его ботинка соприкасается с моими ребрами, заставляя меня вздрогнуть.
Черт! Моя рана!
Отец бездушно качает головой.
— Похоже, ты не справился, мальчик. — Он поднимает бровь. Он сделал это только для того, чтобы проверить мои возможности, пристыдив меня в процессе. — Итак, что же это будет? — он наклоняет голову к столу, поднимая одну руку в воздух, готовый подать сигнал Сильвио.
— Я... — Я глотаю. Мои глаза дико блуждают по комнате. Здесь нет никакого выхода, не так ли? — Я сделаю это. — Я, наконец, соглашаюсь.
— Посмотрим. — Отец кивает мне, садясь на стул у стены.
Я вскарабкиваюсь на ноги, мой взгляд устремлен на Каталину.
— Позволь мне дать ей немного воды, — говорю я, глядя, как она корчится от боли, как ее конечности пытаются двигаться против крепко держащих ее оков.
— Сделай это быстро, — ворчит он.
В этот момент я благодарю небеса за мою зависимость от снотворного. Я ношу их с собой повсюду. Если я не могу избавить ее от боли... то, по крайней мере, я могу избавить ее от воспоминаний.