Чем больше она говорит, тем больнее звучат ее слова.
— Энцо — мой брат, как ты вообще можешь так говорить? — спрашиваю я, отталкивая саму мысль.
— Ты... — выплевывает она, подходя ближе и тыча пальцем мне в лоб. — Ты — причина, по которой он отверг меня. Ты... ты... — Ее слова торопливы и бессвязны. — Ты заставила его возненавидеть меня.
— Аллегра, ты слышишь себя? Энцо — мой брат, ради Бога! Между нами не было ничего предосудительного. — Я пытаюсь образумить ее, но она становится еще более вспыльчивой, ее хватка оставляет синяки, когда она обвивает пальцами мою шею. Аллегра лопочет такую чушь, что я теряюсь.
— ... после того, как он закончит с тобой, я буду наслаждаться, ломая тебя. — Ее рот превращается в извращенную улыбку, и я вижу только ненормального человека, действующего в бреду. Боже правый, неужели Энцо знает? Но потом я вдруг улавливаю, что она говорит.
— Кто он?
Она хихикает, падает обратно на попу и смеется.
— Сначала он собирается поиграть с тобой. А я буду смотреть. — Я не понимаю, что она говорит, но чем больше времени я провожу в ее присутствии, тем больше мне становится страшно. Она злится, а это значит, что она непредсказуема. Кто-нибудь знает, что я пропала? Что насчет Клаудии и Лукки, они дома или она их тоже куда-то увезла?
Мы с Аллегрой поворачиваем головы, когда по коридору раздаются шаги. Вскоре в дверном проеме появляется фигура мужчины в костюме. Аллегра вскакивает на ноги и бросается к нему, обвивая руками его шею и осыпая его поцелуями.
— Хватит! — Он поднимает ладонь, чтобы остановить ее.
— Почему? — Аллегра кривится, но мужчина просто отталкивает ее в сторону и направляется прямо ко мне.
— А девочка?
— Мне нет дела до этого отродья. — Аллегра пожимает плечами, выражение ее лица скучающее.
Мужчина поворачивается к ней, выражение его лица убийственно.
— Что я тебе говорил, Аллегра?
Она выпрямляется, вероятно, осознав недовольство в его голосе.
— Привести Каталину и Клаудию. — Она опускает голову в знак покорности.
Кто этот человек?
— И?
— Я не могу утруждать себя поисками ее в доме. Ее было легче заполучить. — Она показывает на меня, поджав губы, как избалованный ребенок.
— Ты меня ослушалась, — говорит мужчина, расстегивая ремень.
— Простите, хозяин, — внезапно говорит Аллегра, вставая на колени.
— Ты должна быть наказана. — Шаги мужчины спокойны и размеренны. Он тянется к Аллегре сзади и плавным движением проводит ремнем по ее спине. Пронзительный звук рассекает воздух, когда ремень встречает ее спину, но она даже не хнычет. На самом деле, если я присмотрюсь, то увижу, как она мурлычет.
Что?
— Ты сделала это специально, не так ли? Ты хотела, чтобы я наказал тебя.
— Хозяин... — стонет она.
То, что казалось эротическим танцем, внезапно становится ужасным, когда он хватает ее за шею и бьет лицом об пол. С ее губ срывается хриплый звук, глаза закатываются назад. Мужчина, кажется, разочарован этим, поэтому он пинает ее ногой в живот.
— Вы должны меня извинить. — Он поворачивается ко мне, с отвращением качая головой, глядя на жалкую фигуру Аллегры на земле. — Где мои манеры? — Он вытирает пыль с рукавов своего костюма и улыбается мне.
— Давно не виделись, Каталина. Позвольте представиться.
Глава 28
Марчелло
— Нет, я рассказал тебе все, что знаю. — Я ворчливо открываю глаза, щурясь от резкого дневного света.
Что...?
Я слегка поворачиваю голову и осматриваю свое новое окружение. Больница... Я в больнице. Я чувствую боль в бедре. Один быстрый взгляд, и я вижу капельницу, подсоединенную к моей руке.
— Офицер, я думаю, это недоразумение. Он не собирался лишать себя жизни. Зеркало разбилось, и он получил травму. — Я слышу голос Сиси, и кажется, что она с кем-то спорит. Все еще дезориентированный, я поднимаюсь в сидячее положение, морщась от резкой боли. Я смотрю вниз и замечаю белую повязку на верхней части бедра. Это занимает мгновение, но потом я вспоминаю.
Она ушла.
Наблюдая за ее удаляющейся фигурой, я был не в лучшем расположении духа. Моя главная мысль была о том, чтобы все это прекратилось. Я не собирался убивать себя. Мне просто хотелось покоя, того спокойствия, которое может принести только боль.
Сидя среди осколков стекла, реакция была мгновенной бессознательной мыслью. Я сосредоточился на большем осколке и, обхватив его рукой, вонзил его себе в ногу.
Откинув голову назад, я закрыл глаза, наслаждаясь восхитительной болью; тем, как она заставила мой разум отключиться... забыть о ее испуганном выражении лица. Забыть обо всем. Когда боль грозила стать неощутимой, я убрал стекло, ожидая, что холодный воздух сделает жжение более сильным.