Я думал, что со смертью Хименеса все закончится. Но был неправ. Все только начинается.
— Дон Ластра. — Он ухмыляется мне, и моя губа раздраженно дергается.
— Что тебе нужно? — спрашиваю я.
— Тебе необходимо вернуть свою власть, мой друг. Грядет война. — Я смеюсь над его выбором слов.
— Не интересовался десять лет назад, не интересуюсь сейчас, — отвечаю я и прохожу мимо него.
— А как насчет твоих сестер? — спрашивает он, и я останавливаюсь как вкопанный, слегка поворачиваясь.
— Что насчет них?
— У меня есть две сестры, Ассизи и Венеция. Обе молоды... слишком молоды, чтобы знать о жестокости мира.
— Они будут легкой добычей для всех, для кого важна закономерность. Все еще не твое дело?
— Они справятся, — лгу я, зная, что у них никогда ничего не получится.
Была причина, по которой мне пришлось оставить эту жизнь позади десять лет назад. Я совершал некоторые поступки, которые даже сейчас не давали мне спать по ночам.
— Ты знаешь, что это не так. Венеции сколько... пятнадцать? — небрежно спрашивает Влад, и мне приходится стиснуть зубы.
Она была маленьким ребенком, когда я уехал. Я ее почти не помню. Но он прав. Они будут легкой добычей, если я не вмешаюсь.
Как бы мне ни хотелось притвориться, что последних нескольких недель не было, что я все еще Марчелло Ластра, и что Тино все еще жив и здоров... Я не могу.
— Я скоро перееду в этот дом.
— Знал, что ты поймешь причину. — Влад лучезарно улыбнулся мне.
— Галлахеры уже сделали свой первый шаг. Ты знаешь, что должен сделать.
— Знаю. Я заскочу к Энцо и помирюсь с ним, теперь, когда мы знаем, кто на самом деле убил Ромину.
— Я не об этом говорил... — Влад поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня. — Ты должен укрепить союз. Вступив в брак.
— Венеция слишком молода, а Ассизи скоро принесет свой обед, — тут же добавляю я.
— Я не о них говорил.
— Я не могу жениться. Ты, как никто другой, должен знать почему, — подчеркиваю я. Мое прошлое запятнало меня. Мне сложно вынести даже прикосновения женщины без отвращения. Я никогда не смог бы жениться.
— Ты должен. Это единственный способ, — настаивал Влад.
— Есть только одна женщина, на которой я когда-либо думал жениться. И она ушла. — Подняв голову и на секунду закрыв глаза, пытаюсь вызывать в воображении ее лицо.
— Вот именно. Она ушла. А это значит, что ты должен жениться на той, кого предложит Энцо. Ты должен понимать, что времена меняются. — Влад ведет себя более напористо, чем я когда-либо его видел.
— Я не буду уклоняться от своей ответственности... хотя бы ради моих сестер.
— Это может быть фиктивный брак, — добавляет он, и я хмыкаю. Брак только на словах — это единственный брак, на который я способен.
— Если это все... — говорю я и собираюсь уходить.
— Нет. — Влад толкает передо мной папку. Я хмурюсь.
— Что это? — спрашиваю, гадая, что еще у Влада припрятано в рукаве.
— Твое первое задание в качестве дона.
Я беру файл и открываю его. Это отчет ФБР, документирующий серийные убийства. Я просматриваю страницы и чувствую, как у меня в животе затягивается узел.
— Как давно ты знаешь? — спрашиваю я, мой голос дрожит от тревоги.
— Достаточно долго. — Он пожимает плечами, а затем указывает на последнюю страницу.
5 мая, Филадельфия
— Это было в прошлом месяце, — говорю я, глядя на ужасающие подробности. Это убийство семьи с двумя детьми. Изображения гротескные, на них изображены взрослые с отрубленными конечностями детей и наоборот.
— Это не может быть Химерой, — уверенность сквозит в моем голосе.
— Ты прав. Но если это не Химера, тогда кто это? — Влад поджимает губы. Я отвожу взгляд и делаю глубокий вдох.
Наши грехи всегда настигают нас. А мои преследовали меня ужасно долго.
Глава 2
Марчелло
Пять лет
— Я могу оставить его себе, правда? — я смотрю на незаинтересованное выражение лица матери, молча умоляя ее сказать "да". С мамой никогда не знаешь, что получишь. Иногда мне кажется, что она в хорошем настроении, но простая просьба об объятии может вывести ее из себя. В прошлый раз это было ужасно. Я ушиб колено и хотел немного успокоиться... Не знаю почему. Иногда мне просто хочется немного человеческого общения. Сначала мама сказала "да", но через секунду оттолкнула меня от себя и швырнула на пол, сказав, что сыну грех прикасаться к своей матери.
Она такая непредсказуемая. Но я научился держаться подальше от неё, главным образом потому, что не хочу, чтобы меня постоянно ругали за то, что я грешу. Я даже не совсем понимаю, что такое грех, но мама говорит, что я это делаю. И, учитывая ее реакцию, это, должно быть, действительно плохо.