Я делаю шаг вперед, когда вижу, что она уже не бежит, делаю еще шаг.
— Брат, — отвечает она, ее голос звучит мягкой мелодией для моих ушей.
Но когда я поднимаю руку, чтобы дотронуться до нее, мои пальцы проходят сквозь ее. Как голограмма, ее улыбка не исчезает, пока мои руки вцепились в ее несуществующую фигуру.
Я продолжаю прикасаться к ней, надеясь, что в какой-то момент мои руки встретят твердую плоть.
— Почему... как? — я ошеломлен, осознание начинает заполнять мой мозг.
Она не... настоящая. Она действительно не настоящая.
Я удивленно смотрю на нее, ее милое лицо навсегда застыло в приветливой улыбке.
— Нет, — я трясу рукой, делая шаг назад. — Этого не может быть...
Мой разум сходит с ума, тысячи сценариев формируются в голове, и ни один из них не является приятным.
Моя сестра, мой близнец... мое все.
Она мертва.
Она мертва уже семь лет.
В то время как мой мозг начинает рационализировать эту информацию, мое сердце — этот жалкий орган в моем теле, полезный только для перекачки крови — не может смириться с тем, что она умерла.
Я настолько захвачен иллюзией, что даже не слышу шагов позади. Я только чувствую удар по голове, когда меня придавливают к земле.
Голоса... Я слышу голоса. Но почему-то не могу перевести их в осмысленные фразы. Я знаю, что вокруг меня разговаривают люди, но для меня это лишь бессвязные звуки.
Подняв взгляд, вижу около десяти человек, некоторые моего возраста, некоторые старше, все они толпятся вокруг меня.
Несколько из них достают из карманов ножи, размахивают ими передо мной и что-то говорят. Их губы шевелятся, изо рта вылетают звуки, но я ничего не могу понять.
Ошеломленный, подношу руку к затылку и не удивляюсь, когда она оказывается покрыта липкой субстанцией. Когда я подношу окровавленную руку к своим глазам, то не могу не залюбоваться кровью, свободно стекающей по моей ладони.
На мгновение окружающие меня люди забываются. Есть только я и красная субстанция. Мои органы чувств реагируют на неё таким знакомым образом: зрачки расширяются, ноздри раздуваются, вдыхая металлический привкус.
Я подношу один палец к губам, размазывая кровь и пробуя ее на вкус. Вздохнув, я закрываю глаза, мои виски пульсируют.
Вдруг я открываю глаза, а там — она.
Ваня.
Она маленькая... меньше, чем должен быть ребенок ее возраста. Ее одежда разорвана на коленях и по всему торсу, из открытых ран сочится кровь.
Ее глаза мрачны, когда она смотрит на меня, ее маленькие губы разошлись в беззвучном слове.
Я замираю, разглядывая ее лицо: шрам глубокий и страшный, глаз почти вывалился из глазницы.
— Ваня, — шепчу я.
Она делает шаг ко мне и падает на колени, на полу еще больше крови.
Почему-то эта кровь — все, что я могу видеть или думать. И когда один из окружающих бросается на меня с ножом, мое сознание разрушается.
Я срываюсь.
Я не знаю точно, что происходит. Как будто я есть, но меня нет.
Моя рука тянется, чтобы схватить острый конец лезвия. Я чувствую, как оно врезается в мою плоть, но ничего не чувствую.
Я встаю, мои глаза остекленели от того, что на меня нашло. Как будто больше нет места для логического мышления. Только ощущения... первобытный инстинкт.
Крутя лезвие, я вырываю его из его руки и с помощью кулака направляю острие ножа ему в шею.
Его глаза на мгновение расширяются, но я не даю ему никакой свободы действий. Хватаюсь за рукоятку ножа, продвигаю его вниз по туловищу и режу его плоть, наслаждаясь тем, как кожа поддается острию лезвия, все больше и больше крови стекает вниз.
Как будто я наркоман и наконец-то нашел свой наркотик, потому что, видя, как красная жидкость скапливается на земле, я могу только прошептать:
— Еще.
Еще двое парней бросаются на меня, и я быстро обезоруживаю их, используя их собственные ножи, чтобы покончить с их жизнями.
Кишки, органы сыплются на землю. И кровь... так много крови.
Я начинаю маниакально смеяться, глядя на залитый кровью асфальт, и только одна моя мысль вызывает потоп библейских масштабов.
Кровь... еще кровь.
Остальные парни быстро убегают, но они упустили свой шанс. Нет, у них вообще не было шанса, потому что они выбрали не ту цель... не в то время.
Облизывая губы, я ухмыляюсь, давая им убежать, в моих жилах уже кипит потребность в погоне, почти такая же, как потребность в крови. Как у хищника, желание поймать добычу приносит мне почти такое же удовольствие, как и сама добыча.
Мои глаза быстро следят за их удаляющимися фигурами, а затем я просто бегу.
Жажда, какой я никогда не знал прежде, впивается в меня когтями, заставляя мое сердце биться со скоростью тысячи ударов в минуту. И в этот момент в глубине души я понимаю, что я больше не человек.