Сделав глубокий вдох, я сосредоточилась на том, чтобы не поддаваться боли. Не то чтобы это случилось в первый раз. Но это точно единственный раз, когда сестра Матильда никак себя не сдерживала.
Я медленно иду к своей комнате, когда замечаю Клаудию. Опустив голову и ссутулив плечи, она идет за группой девочек своего возраста к задней части монастыря.
В замешательстве, поскольку я никогда не слышала, чтобы Клаудия упоминала о школьных друзьях, я внимательно слежу за ней.
Открытое пространство позволяет мне увидеть, что именно происходит, и я задыхаюсь, когда Клаудию толкают на землю.
Девочки, образовав вокруг нее круг, начинают издеваться над ней и обзывать ее всякими гадкими словами. Ситуация слишком знакома, и я наблюдаю, как Клаудия принимает все это. Она низко склонила голову и даже не пытается защищаться, когда одна из девочек пытается ее ударить.
Я выскакиваю из своего укрытия, бегу к ней и пытаюсь разогнать эту ужасную толпу.
Господи, можно подумать, что в Божьем месте люди будут более... благочестивыми. Но нет. Внушая с детства, что быть хорошим — значит быть выше других. Эти девочки думают, что раз Клаудия родилась вне брака, то она заслуживает их презрения.
— Прекратите! — кричу я, пробираясь в их круг и беря Клаудию на руки. — Что, по-вашему, вы делаете? — спрашиваю я, укоризненно качая головой.
У некоторых девочек хватает порядочности сделать вид, что им стыдно за то, что их поймали, но у одной, — у лидера, я полагаю, — все еще высокомерное выражение лица.
— Ты в порядке? — быстро спрашиваю я Клаудию, и она кивает, ее глаза полны непролитых слез.
— Вы не можете ходить вокруг и издеваться над людьми, — я поворачиваюсь к остальным, их взгляды теперь устремлены на землю. — Что бы вы чувствовали, если бы кто-то сделал это и с вами? — спрашиваю я, но никто не отвечает.
С отвращением покачивая головой, я поднимаю Клаудию на ноги, притягивая ее ближе к себе.
— Идите, пока я не дала вам попробовать ваше собственное лекарство, — говорю я взрослым голосом и смотрю, как девочки разбегаются. Их лидер — единственная, кто отстает, но даже она уходит, когда видит, что потеряла поддержку.
— Ты ранена? — спрашиваю я Клаудию, беспокоясь, что у нее появились новые синяки. Она мотает головой, но меня это не убеждает. Я начинаю поглаживать ее, когда слышу еще один знакомый голос.
— Смотрите, кто яйца отрастил, — хмыкает сзади Крессида. Я резко оборачиваюсь и вижу ее вместе со своей группой приспешников, руки на бедрах, они выглядят очень самодовольными, насмехаясь над нами.
Инстинктивно я отодвигаю Клаудию за свою спину, занимая оборонительную позицию.
— Уходи, Крессида, — говорю я, мой голос полон уверенности. Я не собираюсь отступать, особенно когда Клаудия тоже со мной.
— Уходи, Крессида, — подражает она моему голосу, делая уродливое лицо, и остальные начинают смеяться. — Посмотрите на них обоих, отверженные. Дьявольское отродье и ты, — она выворачивает шею, пытаясь получше рассмотреть Клаудию, — со своей шлюхой-матерью. Вам не стыдно даже показываться здесь?
— Как оригинально, — парирую я, — ты просто говоришь одно и то же.
Я крепче сжимаю руку Клаудии и медленно отступаю назад, не желая прямого конфликта, который может привести к тому, что она пострадает.
Уголок рта Крессиды подтягивается вверх в злобной полуулыбке, когда она медленно шагает перед нами.
Она одна из самых крупных девушек в нашем возрасте, и я знаю, что у меня нет шансов, особенно если Клаудия может быть в опасности.
— Иди домой, — шепчу я Клаудии, и ее большие глаза вопросительно поворачиваются ко мне. — Иди, я разберусь с этим.
Она выглядит неуверенной, но, когда я побуждаю ее взглядом, то она, кажется, понимает всю серьезность ситуации и внезапно выбегает из монастыря в сторону общежития.
Когда она скрывается из виду, я издаю вздох облегчения и поворачиваюсь лицом к своему злейшему врагу. И на этот раз я не отступлю.
— Думаешь, мы не сможем поймать и это отродье? Банда Энни позаботится о том, чтобы она получила по заслугам, — самодовольно говорит она.
— Не впутывай в это Клаудию. Твоя проблема во мне, — отвечаю я, встретившись с ней взглядом.
Я никогда не думала, что мои проблемы могут повлиять на то, как будут относиться к Клаудии. А теперь, когда я столкнулась с такой возможностью, то не думаю, что удастся оставить это без внимания.
Люди могут ненавидеть меня и пытаться уничтожить сколько угодно. Но они не должны преследовать мою семью.
Улыбка внезапно расплывается по моему лицу, и я делаю несколько шагов вперед, пока не оказываюсь с ней нога в ногу.