Мы сможем стать щедрее друг к другу, научиться принимать друг друга и любить лишь тогда, когда избавимся от вредного стремления к несуществующему идеалу. Быть может, такая душевная щедрость и есть признак настоящего взросления? А ещё это способ понять, что же нам на самом деле важно. Способ обрести душевный покой и счастье. Способ научиться лучше понимать жизнь.
Мы можем стать счастливее. Если по-настоящему этого захотим. У нас есть право на счастье, ведь в бурной реке жизни мы так усердно гребём и выплываем, когда кажется, что нас утягивает на дно! И в этом нет ничего особенно сложного: чтобы стать счастливее, достаточно хотя бы немного сбросить с плеч груз прошлого, который давит на нас, и избавиться от завышенных ожиданий в свой адрес.
В один прекрасный момент вы вдруг начнёте чувствовать нежность к тому раненому ребёнку, что живёт глубоко в душе. И стоит вам взглянуть на него любящими глазами, как он вдруг перестанет плакать и мирно заснёт. Кажется, этому Внутреннему ребёнку нужна любовь не всех вокруг, а только ваша. И если вы станете немного щедрее к нему, то однажды он ещё сможет продолжить развиваться.
Жизнь – это непрекращающийся процесс развития. Он остановится только с нашей смертью. А его цель – научиться понимать, что в жизни по-настоящему важно и что такое настоящее счастье. Поэтому я до сих пор потихоньку учусь. Учусь тому, как отпускать и встречать нечто новое; как любить и быть благодарной; а ещё тому, как радоваться маленьким кусочкам счастья каждый день.
Почему я простила
У меня была одна пациентка, которая долгое время пролежала в больнице из-за параноидального бреда и галлюцинаций. Драма этой женщины касалась, главным образом, её отца. У него был крайне тяжёлый характер, и он много пил. Вместо того чтобы отправить свою маленькую дочь в школу, он жестоко издевался над ней и заставлял попрошайничать. Некому было её защитить, и в результате она повредилась умом, а потом из-за своей болезни совершила несколько ужасных преступлений.
Кто угодно скажет, что драма этой женщины была безумно горька. Все, кто слышал эту историю, ощущали гнев в адрес отца, которого, разумеется, невозможно простить, и были на стороне пациентки. Гнев и месть, а ещё – любовь: её драма всё время была нанизана на этот стержень. В качестве метода лечения пациентка выбрала психодраму, в которой около десяти раз решалась убить своего отца. Она ставила сюжет, в котором узнаёт о его смерти и приезжает к нему. В этом сюжете она должна была встретиться с его смертью, а потом сменить роль: играть за него, говорить всё, что хотела от него услышать, и составлять завещание.
Однако, когда она услышала, как режиссёр говорит, что её отец скончался, то реакция пациентки была удивительна. Она вдруг начала рыдать, подбежала к сцене и закричала:
– Я всё ещё ненавижу отца, и мне многое нужно ему сказать, но что же мне делать, если он уже умер?!
Все участники действа, включая меня, не смогли сдержать слёз при виде этой сцены. Пациентка закончила спектакль, простив себя за свою ненависть и за то, что хотела смерти отца. Потом сказала всем участникам удивительные слова:
– Я пока не могу простить своего отца за то, что он творил. Его действия были отвратительны. Но я поняла, что ненависть к нему разрушает меня, заставляя терять настоящее и будущее. Теперь, хотя бы ради собственного блага, я должна перестать ненавидеть и отказаться от мести.
Мне оставалось лишь склонить голову перед величием её духа, хотя она была серьёзно больна, а я – здорова. Эта пациентка исцелила в ходе психодрамы не только себя, но и всех нас – тех, кто участвовал в её спектакле.
Наши эмоции порой подобны ребёнку, который топает ножками, требуя у родителей ещё одну конфету. Даже невозможное с точки зрения логики может быть совершено нами на эмоциях. Когда мы захвачены сильными чувствами, то способны совершать импульсивные, ребяческие поступки и говорить вещи, которые не пристали взрослому человеку. Всё это происходит спонтанно и внезапно, и этим мы способны ранить окружающих. Затем, конечно, мы краснеем, страшно сожалеем и всю ночь вертимся, размышляя о содеянном, – а потом снова поступаем точно так же. Клянёмся себе, что это не повторится, сожалеем, даём себе слово исправиться – и всё повторяем. Со временем это становится стилем нашей жизни. Воистину: «Я ошибаюсь – следовательно, существую!»
Мы, однако, гораздо более чувствительны к чужим ошибкам, чем к своим, и долго помним причинённую обиду, легко забывая, как сами кого-нибудь обидели. Всё дело в том, что наши эмоции по природе своей эгоцентричны. Они не знают насыщения и подталкивают нас к тому, чтобы мы в любой ситуации ощущали себя пупом земли. В особенности к этому склонны дети, так как у них ещё не до конца развито самосознание и чувство реальности. Если они подвергаются какому-либо фрустрирующему воздействию или испытывают психологическое давление, то, не понимая происходящего, они выдают в ответ резкую эмоциональную реакцию, а полученная ими душевная травма ещё долго не заживает. Во взрослом возрасте от неё остается лишь шрам, но и он способен ныть, как настоящий.