Однако хотеть дать совет, когда видишь, что кто-либо идёт неправильной дорогой, – естественное человеческое желание. Если мой близкий бежит прямо в огонь, я же должен его предупредить и остановить, так ведь?
Когда-то давно одна пациентка сказала мне:
– Доктор, меня ужасно раздражает моя бывшая одноклассница. Она написала, что у неё проблемы и попросила помощи. Я приехала к ней, а она вообще не изменилась: 10 лет назад у неё были те же самые проблемы, и тогда она точно так же просила моего совета. Да как это вообще возможно – спустя десять лет наступать ровно на те же грабли?! Меня страшно огорчает, что она остановилась в своём развитии.
Я молча выслушала её, а потом спросила:
– А вы сами за эти десять лет, вероятно, сильно изменились?
Мы все хотели бы спустя десять лет быть другими людьми или, по крайней мере, не решать те же самые проблемы. Мы хотели бы быть мудрее и не печалиться о тех же вещах, что и раньше. Но люди так быстро не меняются.
Мне самой случается, сталкиваясь с той же проблемой, что и 10 лет назад, вести себя совершенно так же, как и раньше. Но, по крайней мере, я могу сказать себе: «О, да я ведь делаю это снова!» – так что, пожалуй, мои умения осознать происходящее и контролировать себя немного улучшились.
Причина, по которой терапия у психоаналитика требует так много времени и повторяющихся приёмов, заключается как раз в том, что мы не способны решить свои старые проблемы сразу же, как только осознаем их наличие и источник. Вместо этого мы растём и меняемся, постепенно распутывая в своей душе один узел за другим. Можно сколько угодно злиться, когда видишь того, кто пытается пойти не в ту сторону, но это не поможет ему решить проблему. Поэтому, когда мы кому-нибудь что-нибудь советуем, не стоит ждать, что другой человек выслушает нас и немедленно изменит свою позицию.
Я хорошо знаю: другой человек может ошибаться, но ведь я и сама тоже могу ошибаться. А это означает, что мой совет может как помочь другому, так и навредить ему. Поэтому даже когда я руководила ординаторами в больнице, обычно воздерживалась от раздачи советов. И даже тогда, когда в рамках супервизии ординаторы рассказывали мне, как ментору, о своём плане лечения того или иного пациента, я комментировала их действия, но вначале всегда говорила:
– Сейчас не я учу вас, а мы с вами вместе учимся. У вас может найтись свежий взгляд на какую-либо задачу, а я, в свою очередь, могу рассказать что-то из собственной практики, о чём вы ещё не думали. Поэтому надеюсь, что мы станем обмениваться мыслями и вместе находить ответы на вопросы. И для этого прошу вас сделать одну вещь: что бы я ни говорила, если вы хотите высказать своё мнение, то, пожалуйста, начните с фразы I don’t think so[18].
Другими словами, я хотела, чтобы студенты не внимали мне молча, как это было заведено, а отвечали мне, начиная свою речь словами: «Учитель, у меня другое мнение». Таким образом, я не могла сразу сообщить им, правы они или нет, а должна была вначале выслушать их мысли. Они же, в свою очередь, были вынуждены самостоятельно искать ответы на свои вопросы. Если бы я попыталась преподавать в обычном порядке, то, даже предложи я ординаторам верные ответы, те отскакивали бы от моих учеников, как горох, потому что студенты не могли бы их осознать. Ведь это не были бы их собственные ответы, они не сами их отыскали.
Так что, если вы хотите дать кому-то совет, откажитесь от иллюзии, что человек поступит так, как вы ему скажете. К вашим советам он всё равно не прислушается. Поэтому просто тихонько выслушайте его, а потом очень осторожно выскажите свою позицию – и оставьте решение за ним. Другой человек может избрать неправильный путь и, возможно, потом пожалеет об этом, но это его собственный выбор.
Как защитить себя и не сломаться
«Моя свекровь меня скоро с ума сведёт. Как мне быть?»
«Моя невестка ко мне отвратительно относится. А я ведь идеальная свекровь!»
Когда читатели писали мне что-то такое, меня это всегда очень смущало. Просто я не то чтобы чувствовала себя свободно в этом вопросе – у меня и самой был конфликт со свекровью.
Свекровь моя была человеком старой закалки. Она, скажем, не могла себе даже представить, чтобы мужчины и женщины в семье ели вместе за одним столом. Кроме того, она была крайне недовольна тем, что я продолжала работать после замужества, хотя мой супруг, как человек, сделавший себя сам, мною очень гордился. С точки же зрения свекрови, мне следовало сидеть дома и обустраивать быт для её сына, даром что одной только зарплаты мужа (он был военно-полевым хирургом) не хватило бы на содержание семьи.
18
I don’t think so – в переводе с английского «Я так не думаю». В корейской культуре категорически не принято спорить с мнением учителя. Поэтому, вероятно, автор выбрала английское выражение, так как хотела снизить чувство неловкости и смущения у своих студентов, когда вынуждала их ей возражать, пусть и с её же разрешения. Ведь, как известно, когда говорим не на родном языке, мы склонны мыслить более хладнокровно и менее эмоционально реагировать на всё. – Прим. пер.