Так много смертей, так много разлук на нашем пути, но привыкнуть к ним невозможно: это-то, пожалуй, и есть самая суть разлуки. Все расставания происходят, словно в первый раз; и каждый раз горе одинаково незнакомо и невыносимо. И вот мы прижимаем к сердцу свою потерю, не понимая, что же нам с ней теперь делать – словно молоденькая мать, которая растерянно прижимает к сердцу своего новорождённого ребёнка, не зная, как с ним обращаться. Разлука – крайне болезненный опыт. Она наносит нам множество душевных ран, подобно тому, как бывает, когда, споткнувшись, растянешься на дороге из мелкого гравия и получаешь множество мелких болезненных ссадин тут и там. Не потому ли мы каждую осень с замиранием сердца смотрим, как деревья торжественно оголяют свои кроны – смотрим, как они молча переживают горе разлуки с каждым своим листком?
В какой-то момент мне невыносимо хочется ещё раз увидеть мою умершую подругу. Если бы только мы чаще встречались, если бы только мы больше времени проводили вместе… если бы я чаще говорила ей, как мне с ней повезло! Почему мы сожалеем о таких вещах, лишь когда уже ничего нельзя исправить? Доверяй мы друг другу немного больше, будь мы хоть немного ближе, и, быть может, эта потеря не была бы так горька. Будь всё немного иначе, я сейчас хранила бы в своём сердце память о том времени, когда мы были рядом, – и хотя мне было бы очень грустно, но я переживала бы свою потерю с теплом на душе.
Мои собственные безразличие и эгоизм сделали разлуку такой горькой и наполнили моё сердце темнотой и сожалениями. Чем я занималась всё то время, которое могла проводить с подругой? Мучаясь от душевной боли, я вспомнила одну фразу, которую мне сказала как-то мама: «Тот, кто должен уйти, – уходит, тот, кто должен остаться, – остаётся».
Маме пришлось пережить смерть сначала своей старшей дочери, моей сестры, а затем и мужа. Через что же ей пришлось пройти! И всё же она сказала мне такие слова. Они означали, что мы не должны тратить свою драгоценную жизнь на сожаления, обиду и вину.
Когда умер отец, меня не было рядом. Папа терпеть не мог беспокоить окружающих, он и умер так же тихо, как жил: заснув в ночь с субботы на воскресенье, ушёл на рассвете во сне. Утром мне позвонила мама и сказала: «Папа не дышит». Когда я прибежала к ним домой и увидела папу, его лицо было очень спокойным: он словно всю жизнь бежал эстафету и вот добежал. Глядя на него, я подумала: «Теперь моя очередь стартовать с эстафетной палочкой. Нужно будет крепко её держать и хорошо бежать, а затем передать моим детям».
С тех пор, когда мне становится тяжело, я нередко спрашиваю себя: а ровно ли я держу сейчас папину эстафетную палочку? Правильно ли живу? Потому что мне, той, кто остался после разлуки, ничего другого не остаётся, кроме как изо всех сил жить. Ведь никогда не знаешь, что будет завтра. Иногда у меня возникают мысли: что, если мой муж умрёт раньше меня, что я стану делать тогда? И ответ всегда один: «Я должна буду всё делать хорошо».
Только так становится меньше боль, только так остаётся меньше сожалений. При жизни отец всегда твердил, что нужно экономить на всём, и спрашивал, мол, зачем это нам брать такси, если мы можем эти деньги сохранить? И сам он всегда ездил только автобусами. Уже после смерти отца мама ехала в такси и тревожилась:
– Твой папа был таким экономным человеком. Что бы он сказал сейчас, глядя на меня с небес и видя, что я сорю деньгами направо и налево?
Я ответила:
– Мамочка, не надо извиняться перед папой. Он смотрит на тебя с неба и точно не хочет, чтобы твоя жизнь была трудной и бедной. Если надо, трать деньги! Будешь чересчур экономить – и папа на том свете станет за тебя переживать.
И в самом деле: наш папа грустил, когда ему приходилось брать такси, и очень радовался, если удавалось поехать на автобусе. Но стоило ли маме, которой к тому моменту уже перевалило за 90 лет, просить у него прощения за то, что она один разок проехалась на такси? Достаточно и того, что мы с ней помнили: наш папа был очень порядочным человеком.