Я то в окно поглядывал, ожидая Семенова, то на девчонок. Вид у них был, как говорит Стасов, инфернальный. Он так и о пьяном стороже дяде Русике может сказать, и о заглючившем компе. Но к девчонкам слово как-то больше подходило. Мрачные и высокомерные ведьмочки...
Ну да. Косматые и в черном.
Одна медленно встала и пошла через весь бар - знакомых навестить, что ли. Прошла мимо, я невольно посмотрел вслед и обалдел.
Какие у нее были ноги!
Такие природа создает раз в двадцать лет, не чаще. Длинные, стройные, изящные, с тонкой щиколоткой, узким коленом! И не тощие! Идеальные. Я таких раньше не встречал.
Норберт проследил мой взгляд и ухмыльнулся.
- Что это за цыпочка? И что она здесь делает? - спросил я.
Имел в виду: что такие ножки могут делать в таком поганом шалмане, если им место - в Париже, на показе какого-нибудь Армани, или как их там зовут.
- А, эта... - он хмыкнул. - Это Ноги. Оттягивается она тут. Ищет свое счастье.
- Ноги? - переспросил я. Вроде бы там имелся весь комплект деталей.
- Да, ее так зовут. Ты приглядись.
- Ножки классные, не к чему придраться. Странно, - сказал я. - С такими ногами промышлять в дешевом шалмане...
- А куда ей еще деваться?
- Ну, хотя бы замуж выйти, желающие найдутся.
- Вот как раз замуж ее и не возьмут. Никогда! - веско сказал он.
- Почему?
- Потому что - Ноги. Ноги! Чеши к нам! У нас наливают!
Девица подошла.
- Привет, Романенко,- сказала она. - Что тут у тебя?
- Сейчас возьмем тебе шампусик. Садись!
Ноги села на высокий табурет и так разместила точеные коленки, что они оказались как раз под моей рукой. Но хвататься я не стал - девочки из шалманов способны так наградить, что замаешься по врачам бегать.
Вблизи она, впрочем, оказалась вполне и вполне. Бывают такие счастливые девчонки - сами тоненькие, а мордочки кругленькие. И пухлые губки, кажется, свои, а не произведение хирургического искусства. И длинные волосы, очень светлые, которых не касалась рука парикмахера.
Похоже, ей сегодня уже наливали и шампусик, и что-то еще.
- Ноги, расскажи про своего бывшего, а? - попросил Норберт. - Как он, не появлялся?
- Да чтоб он сдох, козел!
- Наша Ноги была замужем за козлом, - объяснил Норберт. - Но теперь она свободна, как морской ветер. Эй!
Щелчком пальцев Норберт подозвал бармена. Тот явно знал вкусы Ноги, потому что, не дожидаясь заказа, потянулся к шампанской бутылке.
Она очень красиво взяла фужер. Вот что у Ноги имелось - так это грация.
- За то, чтобы он сдох! - сказала Ноги и отпила примерно половину.
- Наша Ноги пьет только за козлиные похороны, - объяснил Норберт.
- Что ж она за такого вышла? - спросил я.
- Тсс...
Это "тсс" было почти беззвучным, и движение пальца к губам - едва намеченным.
Дальше была обычная ахинея - Норберт расхваливал прекрасную Ноги, как будто хотел навязать мне ее на шею, я подыгрывал, но на самом деле сопротивлялся: такая девка мне не по карману, да она и выше меня на полголовы, для меня это неприемлемо. Потом ее позвали какие-то знакомые, и она нас покинула.
Ушла походкой манекенщицы, да еще бедрами зазывно покачивала.
- Такие ноги одни на весь город, - сказал Норберт. - Но в голове у девочки ветер окурки гоняет. До сих пор. Замуж она в нашем городе не выйдет, а в другом городе, если приедет, сразу ее на панель определят. Это она все-таки понимает.
- Она где-то работает?
- Сидит у родителей на шее. С куриными мозгами найти работу - проблема. Торговать на улице овощами она не пойдет.
- А одета прилично...
- Донашивает прежние тряпки, которые ей еще козел дарил. Тряпки она первым делом утащила...
- Откуда?
- Из дома, где они жили.
- Чем же она козлу не угодила?
Норберт тихо засмеялся и сразу помрачнел.
- Сперва-то угодила... Старый дурак увидел эти ножки и умишком повредился. Ей подружки объяснили - такого нужно брать, не раздумывая. А подружки - клейма ставить негде. Вообще-то они ей правильно советовали. С ее куриными мозгами главное - найти ходячий кошелек. Ему казалось, что с ней можно договориться... А Ноги - она и есть Ноги! И ничего больше.
Я хотел спросить, что там у нее вышло с козлом, но постеснялся показать, что мне это интересно. Собирать сплетни - совсем не мужское занятие.
Меня больше интересовало другое.
- Кто ее назвал Ноги?
- А как ее еще называть?
Норберт, видимо, был прав.
- Но кто-то же был первым?
- Когда я с ней познакомился, она уже была Ноги. А было это, это было... Три года назад! Как раз перед тем, как Гринман ее выгнал.