- Может и так, - произнес Малой вдруг. - В прошлой охоте мы его матку убили. Я запомнил.
- Не говори чепухи. Это второе лето твоей охота, а ты разбираешь...
- Отец меня всему научил. Я понял, когда зверь видит смерть родных и когда хочет...
- Ты говоришь сейчас как серый.
- Нет, я знаю!
- Прекрати, сын, - оборвала его Мать. - Звери не умеют мстить, это удел серых.
На какое-то время в пещере установилась тишина. Рыбарь подсел поближе к костру, положил на треножник намокшую куртку, затем пошел перебирать устрицы.
- Оставь, я очищу, - не выдержала Мать. - У тебя нет ножа, а они еще живы. Как ребенок, вечно лезешь пальцами.
- Мать, мне жаль, что так вышло, - произнес Лис, приподнимаясь с лежака. - Я нанес не лучший удар.
- Отец почему-то не отстранился, будто все понял.
- Малой, прекрати.
- Но он правда не отошел с пути и насадил кабана на копье. А тот...
- Не продолжай, прошу тебя, - произнесла Мать поспешно. - Я видела, что случилось, когда вы принесли моего мужчину, мне пришлось и лечить его и обмывать.
- И больше мы не охотились, - как бы подводя итог, произнес Лис, вздохнув. Затем снова повернулся лицом к известняку стены, будто пытаясь отгородиться от неприятных воспоминаний.
- Вы где его похоронили?
- Где и всех остальных, - по прошествии чутка времени ответила Рыбарю Мать. - Со стороны ложбины. Тихий положил копье в могилу, я попрощалась с ним. Сняла его бусы, повесила на себя, как он велел, и мы забросали могилу.
- Никогда так не делали, - буркнул Лис. - Будто не Охотника похоронили, а его занятие.
- Ложь! - вскрикнул Малой. - Как распогодится по ту сторону лощины, мы пойдем снова. Пусть не на вепря, но оленя добудем.... Или хотя б косулю, - прибавил он чуть погодя.
- Ты забыл про серых. Нам придется проходить их земли и охотиться в лесу, который они считают своим.
- Уже десяток лет точно, - согласилась Мать. - Будет проще идти дальше, в горы. Серые еще долго не станут там жить. Если только мы не исчезнем...
Наступила недолгая тишина после этих слов. Рыбарь подошел к Матери, присел рядом, как делал это когда-то давным-давно. Она ласково потрепала его жесткие длинные волосы. Не поднимая головы, он спросил:
- И все же, почему три дня? Прости, я не могу понять.
- Это моя мысль. Отец всегда хотел покоиться на месте последней охоты. Мы ждали, пока не пройдет непогода в изголовье лощины, долго ждали, но вот только...
- Малой, а почему ты мне ничего не сказал?
Он молчал. Лис ответил:
- Ты рыбачил, мы обговаривали. Сами не могли решить. Погода все не устанавливалась, а мне и Тихому хотелось после сходить на последнюю охоту, уже в его честь. Принести хоть что-то, хоть так помянуть.
- Как серые.
- Не надо, Рыбарь, - попросил Малой. - Не поминай их.
- А куда без них теперь? - усмехнулся в густую рыжую бороду Тихий. - Лощина теперь их, не поохотишься. Да и ближние горы лучше обходить стороной, иначе можно нарваться на их охоту и лишиться добычи.
- Они как падальщики, - согласился Лис. - Я слышал, прежде подбирали за нами, а теперь даже не спорят за чужой кусок. Берут сами, что приглянется. Верно, знают, когда выходим. Мы или соседи.
- Соседи, да они сильнее пострадали, - согласилась Мать. - Лис, я давно о них не слышала, с весны. Уж не ушли ли они к Синим горам?
- Не похоже. В прошлые охоты мы с ними не встречались, но когда это было..., в начале лета видели их дым.
- Их ведь тоже мало осталось.
- Как и всех нас, - согласился тот. - Твой мужчина предлагал им союз и очень жаль, что ничего не вышло. Тогда нас еще было восемь, - зачем-то договорил он.
- Я помню, спасибо, - отвечала Мать. - Верно, их осталось столько же. Просто все помнят историю рода Синей горы, и теперь союза, даже против серых, не создаст ни один род, ни из этих земель, ни из дальних.
- Только те, кто совсем угас, как род Черепах, - произнес Лис. - Теперь его и не стало, хоть и четверо вошли когда-то в дружество с нами, а еще двое ушли в род Тернов.
- Неждан и Рада, - уточнил зачем-то Рыбарь.
- Наверное, поэтому мы с ними и сошлись, ведь их было меньше. Нам показалось проще вселиться в их добротную пещеру. Да и в последующем судьба им не благоволила: сперва двое утонули, потом одного забрала хворь, а после Скользящий...
Взгляды собравшихся остановились на Рыбаре, но тот не пошевелился, по-прежнему глядя на Мать. А та все гладила его волосы.
Тихий продул косточку, достал из-под камня, на котором работал, острый скребок, тонкий, похожий на костяное шило, которым Мать сшивала кожаную обувь для охотников, и принялся выкручивать отверстия. Наконец, продул одно, кость пискнула приветливо.