Валерию отчего-то пришло в голову, что в молодости он мысленно делил своих моделей на тех, с кем хочется работать и на тех, где основным мотивом являлась более чем щедрая оплата. Потом ему, конечно, удалось достигнуть внутреннего компромисса... Перинному неожиданно вспомнилось, как в самом начале обучения ему впервые пришлось рисовать обнаженную модель. Охватившее его при этом чувство стыда удивило его самого. Ведь он даже не думает о ней как о сексуальном объекте; если честно, эта толстушка ему даже и не нравилась. И все же водя кусочком угля по ватману, он не мог отделаться от ощущения, что между ним и этой девушкой возникает очень тесная и совершенно ненужная близость. Как в вагоне метро в час пик, да еще летом, когда одежды на всех самый минимум.
Нет, ощущение, которое появилось сейчас, было совсем другим. Не произнеся ни одного слова и вообще никак не проявив себя, непонятный старик завладел их мыслями, как будто превратившись в некую призму, преломлявшую по своей воле их мироощущение.
Ишкевич едва ли не с самого начала чувствовал неодолимое желание пририсовать этому непритязательному с виду дедушке не то нимб вокруг головы, не то внутреннее свечение, как на кришнаитских рисунках. Валерий помимо воли и приобретенного с годами цинизма ощущал, как его буквально распирает безграничное восхищение, переходящее в щенячий восторг. Перед его внутренним взором прошли пионерские линейки в школе и вожатая, которая звенящим от истерического напряжения голосом читала патриотические стихи. Перинный по привычке подумал, что явление вездесущего бога Перуна было бы самым достоверным в образе этого человека, посланного самим провидением. А потом у взрослых людей с солидным жизненным опытом синхронно возникло нечто вроде видения: они вернулись в раннее детство, кто-то большой, сильный и невероятно мудрый взял их за руку и ведет туда, где им будет лучше всего. А им только и остается, что радостно перебирать ногами, стараясь поспеть за взрослым...
Завершив портрет, художники не сговариваясь, взяли еще по одному листу и принялись рисовать то, что им хотелось изобразить больше всего на свете. Казалось, руки сами выводят все на бумаге, в то время как разум с некоторым удивлением наблюдает за процессом со стороны.
Постепенно на половинках ватмана появилась фигура, как будто позаимствованная из кошмаров Босха. Силуэт, отдаленно похожий на человеческий, с мощными задними лапами и крыльями, украшенными длинными острыми когтями. Голова, представляет собой клубок перепутанных щупальцев, с которых капает мутная жидкость.
...Жрец-колдун был очень доволен. Чутье не подвело его; он нашел тех, кто способен сделать больше изображений великого Ктхулку, причем таких, которые подействуют на односельчан получше настойки из пятнистого гриба. А самозванец пусть убирается с позором! Или нет, его следует принести в жертву проснувшемуся богу. Пусть его предсмертные мучения насытят того, кто мертв и в то же время скоро вернется в этот мир. И никто никогда больше не посягнет на его власть над соплеменниками.
- Ты уверен, что мы движемся в правильном направлении? - в который раз спрашивал Юлий, забегая вперед и заглядывая в лицо важно шагающему Аркадию.
- Если сомневаешься - чего вообще с нами поехал! - не выдержал Фабрицио, изнемогавший под тяжестью громадного рюкзака.
Миссия спутника героев обязывает ко многому. А поэтому и речи не было о том, чтобы отправиться в путь без палатки, спальников и туристского котелка. Аркадий, выказав обычное презрение ко всякому мещанскому комфорту, ограничился покрывалом с дивана и запасом продуктов, состоящим из нескольких пакетиков чая и пачки овсяного печенья. Эвенгар, как опытный путешественник, довольствовался набором самых необходимых предметов, уместившихся в небольшом рюкзаке с изображением волчьей морды.
- В конце концов, нам снилось одно и то же озеро, а другого, подходящего под описание, в окрестностях нет.
- Чего-то долго идем - продолжал ныть мастер коллажей. - С утра все тащимся и тащимся, а никакого озера и в помине нет.
- Будет, уймись - попытался утихомирить его Эвенгар. - Сам же говорил, что вся городская печатная продукция тебе известна как стены собственного сортира. А представь себе, что мы набредем на заброшенную деревню, а там в домах полным-полно послевоенных журналов или плакатов про социалистическое соревнование. Твоим же коллажам цены не будет, а точнее будет. В свободно конвертируемой валюте.